Но вернемся к отцу Сафрона. Его, молодого ученого, преподавателя изящных искусств, арестовали за антисоветскую деятельность как замаскированного врага – перерожденца. Он и правда был перерожденцем: родом из старинного московского купечества – староверцев, он страстно приветствовал революцию, социализм, диктатуру веками угнетенного народа, но ему не поверили и дали десять лет. Застряв на этапе в тобольской пересылке, он от нечего делать (а его, как грамотного, прикрепили библиотеку убирать) на рулоне старых обоев расписал детальный план реставрации Тобольского кремля. Уникальной жемчужины архитектуры, единственного каменного кремля на просторах Сибири – от Урала до Дальнего Востока. Памятника архитектуры XVII века, крестово-купольного сооружения, воздвигнутого зодчим Семеном Рамизовым при поддержке губернатора-бунтаря князя Гагарина, который был казнен царским самодурским режимом. В общем, Тобольский кремль – это достояние народа и молодой страны Советов. Его надо спасать!
Начальник пересылки почитал эту белиберду, ничего не понял и на всякий случай решил доложить по инстанции выше – там разберутся. Явился к начальству с докладом по другим вопросам и подсунул главному рулончик с писаниной. Губчека тогда командовал Семен Оскарович Забегай. Посмотрел он на дурака-начальника пересылки и спрашивает:
– Что это?
– Донос, наверное, – отвечает тот.
Семен Оскарович развернул рулон, наткнулся глазами на имя зодчего «Семен» и решил почитать. Прочитав все от начала до конца, он поднял голову и спросил у «дурака»:
– Он у тебя?
– Кто, товарищ Забегай? – пробормотал «дурак».
– Ну, этот, Отпетов, Отрепов, Опетов – как его там, доносчик твой?
– Так точно! – отрапортовал начальник пересылки.
– Ко мне его! – приказал начальник губчека.
Через короткое время заключенный Опетов Евдоким Васильевич, 1906 года рождения, уроженец города Москвы, «из бывших», ст. 58. прим., срок – десять лет, стоял перед ним. Отправив конвой, Семен Оскарович, отдернув зеленую тряпицу, лежавшую у него на большом рабочем столе, спросил:
– Что это?
– Это редкий портрет, мне неизвестный, кисти художника Левицкого или Боровиковского. Оригинал, прекрасно сохранившийся, удивительный по композиции и свету, – неуверенно произнес зэк, и, наклонившись над портретом, добавил: – Требуется детальное изучение для более точной идентификации.
Забегай глянул внимательно на него и медленно произнес:
– Вообще-то это вещдок. Ну да неважно.
– А что это? – и он открыл следующий предмет на своем столе.
– Это, – проговорил изумленно Евдоким Васильевич, – икона. Очень древняя икона. Работы, пожалуй, что