– У меня тоже есть младший брат. Его зовут Кирилл, он перебрался в Москву в прошлом году. Бросил институт из-за мотогонок, нашел спонсора для выступлений и, мне кажется, чаще ночует в гаражах, чем дома.
– Замолчи.
…
…
Мои мысли даже не формулируются в слова из-за шока. Я застываю на месте с поднесенной к губам чашкой и пытаюсь убедить себя, что ослышалась. Но эхо короткого грубого слова стоит между нами, как вспышка той самой разорвавшейся мины, на которую я все-таки набрела и не осознала, как именно.
– Не надо со мной как с идиотом, – роняет Хозяин. – Не надо ни жалости, ни этой бредовой психологии для прокаженных.
Он рывком поднимается на ноги, а я инстинктивно пячусь от него.
– Что ты хотела увидеть? – Он отшвыривает чашку в сторону и выдыхает с разочарованием. – Что еще придумала Марина?
Хозяин что-то цедит со злостью, я едва разбираю, но, кажется, он повторяет слово “мотогонки” и добавляет мата. Он дергает правый рукав рубашки и отрывает пуговицу, расслабляя манжет. Потом подхватывает мою ладонь и с силой наталкивает на свою плоть.
Боже… На нем нет живого места.
– Полегчало? – спрашивает он, опаляя воздух, которым я дышу. – Или нужно раздеться и показать всё? А потом что? Скажешь, что пустяк?
Я мотаю головой.
– Что, круче татуировок? – он издевается, поймав больной раж.
– Скажу, что вы продержались пятнадцать минут. Целых пятнадцать минут мне не было страшно наедине с вами.
Я выхожу из спальни, оставляя Хозяина наедине с собой. Он может думать что угодно, это он завелся из-за какого-то неосторожного слова, а я не имела в виду никакой потайной смысл. Марина слова мне лишнего не сказала, зря он решил, что я знаю больше положенного, его сестра удивительно честный и порядочный человек. Она пообещала ему молчать и будет мучиться, но ничего не расскажет.
А что говорить ей? В плюс или в минус записать последнюю встречу с ее братом?
Я спускаюсь на первый этаж и первым делом поворачиваю в ванную комнату. Привожу себя в порядок: мысли – холодной водой, а тело – теплой. Хотя выбросить из головы последние фразы, которые звучали в черной комнате, не так просто. А труднее всего отрешиться от его прикосновения. От того, что скрывается под плотной рубашкой со специальной подкладкой.
Он пережил что-то страшное. Это не просто шрам или… черт, я даже не знаю, с чем сравнить. У меня нет маяков, я каждый момент знакомлюсь с чем-то невозможным и диковинным в этом доме. Как новый мир или отдельная реальность, в нее погружаешься, как в кроличью нору, и только и надеешься, что если это сказка, то она должна быть со счастливым концом.
– Ты же справишься? – спрашиваю свое отражение, завязывая высокий хвост. – Хотя ты уже совершила главную