– Это дом мастера Гэвина Рейнольдса? – осведомился я.
– Олдермена Рейнольдса, – не сводя с меня настороженного взгляда, уточнил он. – Я – его управляющий. Мастер Рейнольдс и его супруга сейчас не принимают посетителей: они недавно понесли тяжкую утрату.
– Именно в связи с этой утратой мы и позволили себе побеспокоить мастера Рейнольдса, – заявил я, назвал свое имя и звание, после чего представил своих спутников. – Мы расследуем обстоятельства трагической гибели дочери вашего хозяина.
Управляющий не сдвинулся с места.
– По чьему поручению вы проводите расследование, сэр? – спросил он, бросив взгляд в сторону дома, стоявшего в глубине внутреннего двора.
– Подобные вопросы я буду обсуждать только с вашим хозяином, – отрезал я. – Он дома?
Из дома донесся мужской голос, громкий и злобный:
– Господи Исусе, Воувелл, кто там еще приперся? Гони их прочь!
Управляющий замешкался.
– Прошу вас, подождите здесь, – обратился он к нам и закрыл дверь.
– Старикан явно не рад гостям, – усмехнулся Николас.
– Думаю, любопытство все-таки пересилит, – заметил я. – От мантии законника тоже иногда бывает толк.
«Хотя в этой мантии, даже летней, шелковой, сегодня чертовски жарко», – вздохнул я про себя.
Через несколько минут управляющий вернулся.
– Вы можете войти, – сообщил он. – Прошу, подождите в холле.
Вслед за ним мы вошли в дом, просторный и хорошо обставленный. В центре холла стоял стол венецианской работы, несомненно очень дорогой, а на нем – огромная ваза с цветами. Управляющий скрылся за одной из внутренних дверей. До меня донеслись приглушенные голоса, затем дверь приоткрылась, из нее выглянула горничная и, увидев нас, тут же исчезла.
Оглянувшись, я слегка вздрогнул. На лестнице стояла пожилая женщина, худая как тень. Она появилась так бесшумно, что мы не услышали ее шагов. Мы поспешно сняли шляпы и склонились в почтительном поклоне. Старая дама стояла на нижней ступеньке, буравя нас ледяным взглядом. Глаза ее, несмотря на возраст, сохранили ярко-голубой цвет, руки были сложены на подоле черного платья, белоснежные волосы убраны под черный чепец. Лицо ее имело желтовато-бледный пергаментный оттенок.
– Зачем вы пришли? – Голос ее был так тих, что мало чем отличался от шепота.
– Мы занимаемся расследованием обстоятельств смерти Эдит Болейн.
– Моя дочь мертва, и тут уже ничего не исправишь, – проронила старуха, словно превозмогая усталость. – Ее мужа вскоре вздернут на виселицу. Что вы намерены расследовать?
– Олдермен Рейнольдс примет вас, господа! – возвестил управляющий, входя в комнату. – Но предупреждаю, смерть дочери повергла его в глубокую скорбь.
Когда мы двинулись к двери, управляющий вскинул руку, преграждая путь Тоби:
– Мне очень жаль, мастер, но мой хозяин примет только законников. Вам придется подождать здесь.
Тоби пожал плечами. Миссис