и новым – старое наследство:
тугой ремень да пыльный марш!
Когда бы: «только на бумаге»,
иль в пионерском «Будь готов!»,
но – разлинованность рядов
и – гордые! – над ними стяги.
Рисуют дети – все подряд:
что видели, что не видали.
…Звенят военные медали:
за рядом – ряд,
за рядом – ряд.
«Тбилисский синдром»
(вместо молитвы)
В который раз Ты предал нас, Господь!
Оболганы, гонимы, безъязыки,
Всё ж верили: Могучий и Великий,
Ты не позволишь нас перемолоть…
Как не допустишь, чтоб Твоя же плоть —
Под разума скудеющие блики —
Страдая, корчась, в отрезвленье диком
Дала себя сомненью побороть…
Тебе – Отцу! – не верим больше мы.
Плюем на все молитвы и псалмы,
Бежим Тебя, слепой Создатель наш —
Ужо нам ведома цена Твоей любови:
Насытясь нашей мукой, нашей болью,
Ты вновь и вновь детей Своих – предашь!..
«Россия, Русь!..»
Россия, Русь!
Опять несешься вскачь
за тусклыми болотными огнями…
Опять – беда,
опять – сиротский плач,
опять – пророки, битые камнями,
опять – судьбы слепое колесо.
И не смиренье – гордость! Нет, гордыня!!
Проходит все.
Пройдет и это, все.
Останется, быть может, только имя:
Рос-сия… Русь…
Колесованье
(разговор палача с бунтарем)
«Ну, давай, браток, народ не держи,
пошустрее подползай к колесу,
на широком колесе полежи.
И не жди, дружки тебя – не спасут!..»
А на площади – топтанье да ор.
А над площадью – холодный пожар.
Лезвиём играет вострый топор,
окунается в малиновый пар.
Гомонит «опричны» пьяная рать,
горожан сюда согнав поутру.
На миру, оно – того: помирать
легче, вроде – говорят – на миру…
Ой ты, воля, сладка воля моя,
Не тебе ли я так славно служил?
Помирать, оно – легко, братовья,
для того, кто этой волей не жил,
для того, кто не бежал никуда
от боярского крутого кнута…
Ухмыляетесь, гляжу, господа?
Умиляешься, гляжу, босота?
Поскачите к атаману, в леса,
обскажите всё, как есть, про меня:
мол, на дыбе – ничего не сказал,
на свободу, мол, себя не сменял.
Расступись, а ну, крещёный народ!
Крепче, кат, меня на обод вяжи!
Бог, Он – видит!.. Он потом разберёт,
кто из нас по-настоящему жил…
И не быдлом я к Нему ухожу,
не холопом. Слышишь, кат – не скотом!
«Погоди, родной, сейчас – привяжу…
Остальное всё доскажешь потом».