Я ною, жалуюсь, чуть не рыдаю,
Стараюсь что есть сил пролить слезу,
Он все глотает, большевик поганый,
Ему по вкусу это представленье,
И тут же он в глаза смеется, гад.
Ведь он же без штанов ходил, а я
Чуть-чуть не стал хозяином именья
Размером с округ – там, на Украине.
Я, может, гражданин почище прочих,
Кто лезет в государственный карман.
Мне государству не впервой служить,
Всегда смогу начальству пригодиться –
Пусть и оно приличия блюдет.
Бойтлер смеется. Входит политический Беженец в надвинутой на лоб шляпе.
Беженец
Я проездом. До вчерашнего дня занимал должность, снизу подмазывали, сверху подкармливали, народ уважал, вон какой живот отрастил, с правительством на «ты», весь район держал в страхе, а сегодня политический беженец. Они прочесывают все деревни, впереди партийный босс из района, за ним социалист на поводке, у каждой голой задницы они спрашивают, почему она без штанов, за ними новый ландрат на старом «опеле», собирает то, что партия для него посеяла, смещает и назначает. Да еще и полиция за мной гонится. Кто-то поджег гараж, а в нем были тягачи. Они шьют мне подстрекательство, бензин, мол, казенный. Откуда только он взялся, ведь все выдавалось строго по норме. Доставь меня к Эльбе, Бойтлер, хоть в бочке с компостом, только быстро, неохота отправляться на рудник или в Баутцен.
Бойтлер
Не обессудь. Мне тоже неохота.
Беженец
Поможешь мне – авось себе поможешь.
Ведь мы с тобой коллеги, бургомистры,
А может, завтра снова ими станем,
Коль и тебе сменить придется климат.
Бойтлер
А может, лучше стукнуть на тебя?
Вот я себе и помогу пожалуй.
Пауза.
Они ведь тоже предпочли бы видеть
Тебя не спереди, да и не сзади,
А за решеткой, тут сомнений нет.
А как дела насчет казенных денег?
Надеюсь, в кассе не оставил их?
Без них не далеко уйдешь.
Беженец
Увы.
Я честный человек.
Бойтлер
Ну, значит, рудник.
Беженец
Да касса-то была совсем пуста.
Бойтлер открывает дверь.
Почти пуста.
Бойтлер закрывает дверь.
Бойтлер
Так сколько?
Раммлер
За гараж,
Где были тягачи, получишь – сколько?
Беженец
Дадут лет двадцать, если повезет.
Раммлер
Так сколько стоят двадцать лет свободы?
Беженец
Неужто двадцать я сказал? Соврал.
Лет десять, больше не дадут. А с нашим
Судьей дадут и половину срока.
Опасней судьи старого закала,
Те до смерти со страху доведут.
А наш даст пять, и уж никак не больше.
Одна стена не полностью сгорела,
И тягачи