Он бродил по владению иоаннитов, похожему на перенесенную сюда прямиком из какого-нибудь итальянского города маленькую крепость. Спиной ощущал – или так ему казалось – преследующие его недоуменные и вопросительные взгляды. На самом деле хозяева и временные гости прецептории даже не подозревали о душевном смятении молодого человека. Им не было до этого никакого дела. Франк оплатил проживание на месяц вперед и теперь был волен вести себя, как вздумается – при условии соблюдения законов вежества и гостеприимства.
Спасение нагрянуло с совершенно неожиданной стороны.
В который раз меряя шагами прецепторию, Гай обнаружил в дальнем уголке маленький облетевший сад и крытый павильон. Калитка в невысокой стене соединяла садик с той частью обширного хозяйства иоаннитов, которая некогда положила начало Ордену – с местным госпиталем, лечебницей. Врачеватели ордена Святого Иоанна справедливо почитались лучшими после арабов, то есть непревзойденными в европейском мире. Услугами константинопольского госпиталя пользовались в основном франкские торговцы и путешественники, но братья Ордена не отказывали в помощи и горожанам греческого или любого иного происхождения. Про себя мессир Гисборн решил, что, когда будет съезжать, непременно сделает щедрое пожертвование в пользу столь богоугодного заведения.
Гай несколько раз приходил в обветшавшую беседку. Сидел, бездумно смотря на черные ветви раскачивающихся под ветром деревьев. Размышлял о прихотливых путях судьбы. О том, где сейчас находятся и чем заняты его знакомцы и случайные попутчики. Доберется ли сюда Мишель? А если нормандец так и не появится к условленному сроку, что делать ему, Гаю? Плюнуть на все, отправиться к Иерусалиму? Барбаросса и его армия, говорят, уже неподалеку…
В очередное посещение павильона мессира Гисборна поджидала неожиданность – место оказалось занятым. На рассохшейся скамье восседал некий почтенный муж средних лет, явственный местный уроженец – некогда черноволосый, а ныне обильно поседевший, грузный, с задумчиво-усталым выражением благообразного и густобородого лика. Левая его рука безжизненно висела на перевязи, из чего Гай сделал верный вывод: незнакомец пребывает на излечении в госпитале. Здоровой правой рукой грек вел сам с собой ожесточенное сражение на черно-белых клетках маленькой шахматной доски, пристроенной на колченогом столике.
Охватив мирное зрелище быстрым взглядом, Гай повернулся уйти. Но не успел, остановленный басовитым голосом и безукоризненной латынью:
– Вообще-то я не кусаюсь. Если вы умеете играть, то сделаете мне большое одолжение, составив компанию. Святые братья упоминали, якобы