– Каждый маг Агрида после смерти становится Тенью, – понизив голос для пущей важности, рассказывала Тиль, – и попадает в чертоги к Пресветлой паре: Афарике и ее мужу Шаагилю. Женское и мужское начало. Им молятся, прикладывая два пальца ко лбу, что означает «мой разум подчиняется вам».
– А зачем трижды целуют пальцы? – Юля вспомнила посудомойку.
– Почтение выражают. Но так обычно простой люд поступает. Им не дано стать Тенями, поскольку магией не владеют, накопить ее не способны. Но вот отправиться к родному братцу Шаагиля – проклятому Валааху, живущему под горой с тем же названием, могут. Наравне с магом, которому небесной парой отказано стать Тенью. Все измеряется тем, как ты прожил жизнь. Недостойно – падальщик Валаах заберет тебя к себе. Достойно – будешь гулять в чертогах Пресветлой пары.
– Милорду грозит Валаах?
– С чего ты взяла? – изумилась Тиль.
– Доведение человека до самоубийства разве не повод навестить падальщика? А еще дня три назад я видела, как лорд вернулся весь в крови, но до ужаса довольный. Наверняка убил кого-то и ни капли не раскаялся.
Тень нахмурилась. Немного помолчала. Взвесила все за и против и выдала главный секрет, открывающий врата в преисподнюю:
– Кровь на строне – вот тот проступок, что лишит мага милости небесной пары. Остальное – суета.
Пришел черед Юлии нахмуриться. Нет, какой-то неправильный мир она придумала.
Тиль заметила, как ее собеседница поникла.
– Изегер хочет, чтобы ты умерла?
Юная родственница кивнула, спрятав взгляд.
«Бабушка кажется доброй, но кровь не водица. Вдруг она захочет помочь внуку? Строна у нее нет, Тенью она прожила немало. Сильная прозрачность, что говорит об исчерпании «пенсионного фонда», на лицо. Почему бы не угробить ту, что милому дитятке не угодна?»
– Расскажи-ка мне подробнее, милая, а как вы с Изегером поженились?
– Никак. У меня уже есть жених, и как только я приду в себя, познакомлюсь, наконец, с его родственниками.
– Подожди, подожди! Что значит «есть жених»? И что значит «приду в себя»?
– Вы, ваш внук и все это, – Юля обвела рукой окружающее пространство, определенно включающее в себя не только покои в западном доме, но и саму крепость и все то, что простирается за ней, – все это – не настоящее. Я дома, скорее всего, лежу где-нибудь в больнице, куда меня доставили из-за того, что упала и сильно ударилась головой, и вижу сны. А когда проснусь, со смехом буду вспоминать, как бродила по неприветливому замку, слушала от вашего внука полные презрения слова «иди и убейся», разговаривала с женщиной, называющей себя Тенью и умеющей убивать взглядом…
– Почему ты решила, что смотришь сон?
– Украшение не снимается. Видите? – Юля подергала цепочку. Она вроде и поддавалась, но то путалась в волосах, то цеплялась за ворот, а то и больно врезалась в шею, оставляя на коже красные следы. – Где как не во сне происходят такие нелепости?