Потом папу выписали из больницы как безнадёжного. Это было зимой. Мама привезла его в санях на лошади, в дом заносила на себе. С тех пор она постоянно лечила его всякими народными средствами. И вот недавно одно из них помогло, как говорится, кардинально. Каждое утро натощак папа выпивал маленькую стопочку денатурата. Это был какой-то алкоголь голубоватого цвета. Через месяц папин желудок был абсолютно здоров. Папа начал пробовать нормальный алкоголь. Желудок не сопротивлялся. И скоро он пил бражку и винцо наравне с другими деревенскими мужиками. И теперь мама уже ворчала на него, что он так пьёт. Зато теперь папа здоров и ходит на работу, а я учусь уже в четвёртом классе.
– Кать! Иди-ка сходи к Кате Филатихе по молоко.
Мама дала мне пол-литровую коричневую бутылку и пробку, свёрнутую из газеты. Наша корова должна была скоро отелиться, и мама её уже не доила. А диету, предписанную врачами, папа ещё соблюдал. Зимой темнеет рано, поэтому на улице были уже сумерки. Катя Филатиха жила через четыре дома от нас. Муж её, Филат, погиб на войне, дети выросли и разъехались. Поэтому жила она с матерью или со свекровью, не знаю точно. В те времена свекровь строго все называли мамой. Я нашарила ручку двери в тёмных сенях:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, кто там? А, это ты, Катя. А я ишшо не доила. Подожди маленько.
Катя Филатиха ушла во двор кормить-поить скотинку на ночь. Свет не включали, поэтому в избе стояли густые сумерки. В переднем углу на широкой лавке лежала больная старуха и вслух сама себе жаловалась на болезнь. Зашла Катя.
– Катя, иди-ка поверни меня на бок.
– Погоди, я ишшо со скотиной не управилась.
Катя снова вышла, а старуха начала причитать и охать во весь голос. При этом она ругала Катю так, что можно было подумать, что хуже неё никого на свете нет.
Я скромно стояла у двери в темноте и молчала. Зашла Катя с подойником, включила неяркий свет. Старуха снова начала её звать и громко стонать. Катя привычно ответила:
– Сейча-ас, сейча-ас, подожди немного. Давай бутылку.
Она взяла мою бутылку, налила в неё тёплого молока, бросила сверху несколько крупинок соли от сглаза, перекрестила горлышко и крепко вкрутила бумажную пробку. Рассчитывалась мама с ней сама, поэтому моим делом было доставить молоко домой.
– Как здоровье-то у папы?
– Нормально.
– Ну, ладно, передай, чтобы выздоравливал.
– Хорошо.
Я наконец-то вышла на чистый морозный воздух. На улице было уже совсем темно.
– Кать! Нам недавно в школе рассказывали, что на севере люди ездят на собаках!
– Ладно врать-то! Как это: на собаках ездить? На них же не сесть, это ведь не лошадь.
– Ну на них не садятся верхом, их запрягают в сани.
– Собак запрягают?! Ты чё, совсем, што ли?
– Ну, я же не сама придумала, нам в школе рассказали. А давай попробуем Снайпера запряжём, покатаемся.
– Не, он санки и с места не сдвинет.
– Ну давай попробуем!
– Ну давай…
Мы взяли санки, вынесли длинную верёвку и отвязали от цепи Снайпера. Снайпер, обрадованный