С тех пор отношения между мастером и колошничим изменились. Старший принял молодого как ученика. Неофициально, конечно, но разговаривали теперь, обсуждали технологии и автоматизацию (насколько это применимо для восемнадцатого века, конечно) процесса. Мастер даже оставил Микуле утерянную тогда кирочку – ему в тот же день сделали новую, которую он тоже почти сразу потерял. Тогда в мастерской сделали сразу две. Одну дали, про другую не сказали, но приготовили на случай следующей потери.
КАЙФУЙ: нашли
Земные дороги ведут не в Рим.
Поверь мне и скажи всем им.
«Крематорий»
Так и стояли, пока не подошёл автобус. Асия придерживала Гульнару в положении стоя и рассказывала о том, что происходит вокруг, помогая повернуться к предмету рассказа. Я поставил их рюкзак наземь, придерживал его, чтобы высохшими плевками и пылью пачкалось только дно, и тоже вертел башкой. Постепенно возвращалось состояние спокойствия. Было заметно теплее, чем дома, поэтому я снял толстовку и повесил её на лямку своего рюкзака, оставшись в джинсовке. На голову водрузил кепку с логотипом нашего домашнего хоккейного клуба. Не то чтобы я был ярым фанатом, просто там был нарисован мамонт, а это было прикольно. Ну, и тёмные очки, как у Сталлоне в «Кобре», только поменьше. Особенно в таком виде я себе нравился в профиль – видел на фотке. Довольно пафосно вышло, счёл я, и порадовался этой мысли.
Как я сказал, было тепло. И влажно. А поэтому город пах.
Любой город пахнет. Не как у Джанни Родари: «Мимо столярной идёшь мастерской – стружкою пахнет и свежей доской». И не тестом и сдобой. Неуловимо. Вот как квартиры людей пахнут. В детстве особенно остро это замечаешь. Ну, вот так же, только города. Я люблю эти ощущения.
А ещё люблю смотреть по сторонам в местах, где никогда не был, и, особенно, где давно не был. Вон такси снуют, вон люди – тоже снуют. Пара ругается – девушка прилетела с курорта, вся загорелая, но с информацией, что её молодой человек времени дома зря не терял, взломал, что называется, пояс верности и предавался в её отсутствие всяческим порокам. Про то, каким порокам на чужом берегу предавалась она, речи пока не шло.
А вон и взбалмошная стайка воробьёв прилетела к луже. О чём, видимо, и сообщала беспрестанно – и друг другу, и заодно всему остальному миру, которым сейчас была площадь перед аэропортом «Кольцово» и вот эта конкретная автобусная остановка.
Подошёл нужный автобус.
– Наш?
– Наш.
– Поехали, – сказал я, показывая, что не передумал.
Они вошли, сели. Я остался в центре салона, у окна, в пространстве, предназначенном для тех, кто едет стоя. Шипение дверей – поехали. Я заплатил за себя, они – показали кондуктору какое-то удостоверение.
Интересно,