– Неисповедимы пути Всевышнего, – ровным, гулким голосом сказал Морис, сейчас как никогда напоминая священника. – Стефан знает, что делает. И ты тоже видел текст пророчества: «Тот, что спит на островах, пробудится на третий зов, и мир охватит пламя великой войны».
– Да помню я, – буркнул Клаус, смотря, как Дирк бережно убирает в ножны очищенный пламенем церковной свечи нож. – Но Берлин как-то вообще ни разу не «острова»!
Он отлично помнил, что говорил Стефан: глава Ордена считал, что две попытки разбудить «того, кто спит» вылились в две мировые войны. Но всерьез поверить в то, что древнее латинское пророчество, записанное еще в первом веке нашей эры, может оказаться правдой?… Клаус был слишком молод и скептически настроен, чтобы всерьез верить в слова Стефана… пусть тот и был непререкаемым авторитетом во всех прочих областях его жизни.
Глава общины был страшным человеком. И дело было даже не в том, что он управлял Орденом суровой рукой полководца… практически все его подчиненные верили, что Стефан обладает оккультными силами. Клаус помнил рассказ самого Стефана, в свое время нагнавший потусторонней жути на мальчишку, воспитывающегося при Ордене: «Нужно визуализировать черный крест Голгофы на алом фоне – и помощь придет; информация будет дана… мы не единственные, кто может что-то изменить». Клаус вполне мог представить, как Стефан, высокий, еще не старый мужчина с суровым взглядом, стоит у алтаря, закрыв глаза, и визуализирует… это самое. Более того, в детстве он и сам не раз пытался последовать туманным указаниям главы Ордена – но лишь уснул в церкви и получил суровую выволочку от вот этого самого Мориса, даже тогда уже считавшегося лучшим «видящим» Ordo Stellaris.
Клаус упрямо мотнул головой, прогоняя воспоминания, и с вызовом воззрился на Мориса, ожидая его ответа.
– Ты понятия не имеешь, как это работает. И понятия не имеешь, с чем мы можем столкнуться, – сухо ответил Дирк. – Собирайся, хватит трепать языком.
Пальма в холле выставочного комплекса, цветные карандаши, прозрачно-светло.
Портрет – простой карандаш, мягкий серебристый фон. Как всегда, нарисовав портрет, начинаю понимать, что мне нравится- не нравится в человеке. В данном конкретном рисунке – редкостное бесстрашие и поразительная расчетливость, доходящие почти до жестокости страсти – и одновременно холодность, отстраненность. Как сочетается?…
Знаки Огня…
Специальные карандаши для скетчей, copics. Японские, дорогие, заразы. Золото листьев, теплые проблески солнца. Когда пытаешься что-то написать этим карандашом, получается эффект кисточки для иероглифов или каллиграфического