– А почему я сбежала, тебе не интересно? – тихо уточняю я.
– Я знаю, почему ты сбежала, – хладнокровно откликаюсь отец. – Сергей мне уже в подробностях обрисовал суть вашего семейного конфликта. И то, что я ему впарил “некондицию” уже мне рассказал.
У меня звенит в ушах. Даже от пощечин Баринова мой мир не наполнялся таким неприятным звоном, и так не пустело в моей груди. Он знает. Он знает, что меня хотел пустить по кругу не кто-нибудь, а вовсю распиаренный мне и со всех сторон одобренный папочкой муженек. И… И плевать папочке триста раз. А вот имидж – имидж ему важнее, да. Ради имиджа меня можно было положить под троих-четверых-десятерых мужиков и спокойно плюнуть на это. Добро пожаловать в реальный мир, Сонечка.
– Некондиция? – негромко произношу я, потому что все мое нутро требует немедленно ощетиниться. – Скажи мне, папочка, а тебе за мою девственность заплатили сколько, что ты про меня как про товар рассуждаешь?
Я едва успеваю договорить. Сила у отцовской пощечины была такая, что я вполне могла покатиться кубарем по полу. На ногах я удерживаюсь сущим чудом.
Ударил! Отец меня ударил! Никогда в жизни не было – и вот на тебе! Господи, да неужели я действительно должна была остаться с ублюдком Бариновым, неужели он – то чего я заслуживаю, и ничего больше? Не хочу! Не хочу так даже думать!
– Дрянь мелкая, – шипит отец, сужая глаза. – И ведь поворачивается язык хамить!
У меня! У меня язык поворачивается! Родной отец меня в глаза именует некондицией, а хамила тут я. Чудесность зашкаливает.
– Ты хоть понимаешь, насколько меня подвела? – негромко поинтересовался отец, поднимая на меня свой тяжелый взгляд. – Ничего не хочешь мне объяснить, София?
– Например? – я медленно выдохнула. – Например, почему мой отец называет меня некондицией, будто я какой-то просроченный йогурт?
– А что, ты что-то большее, доченька? – Презрительный взгляд отца скользит по мне от макушки до босых пяток. – Ты? Я думал, что воспитал нормальную, хорошую девочку, а не очередную потаскушку, которых и так как нерезанных кур по улице бегает.
У меня на эту реплику даже цензурные слова заканчиваются. Мало мне гадостей Баринова, мало мне оплеух и пощечин, мало мне угроз.
На самом деле я четко ощущаю, как поступает ко мне со спины кипучая, злая ярость. Еще никогда в жизни я не чувствовала себя так мерзко. Самое паршивое… Ну как ругаться с отцом? Ну последнее же дело! Но… Терпеть? Ага, а может мне еще упасть на колени, раскаяться, посыпать голову пеплом и поскакать обратно к Сереженьке? Нет. Никакой мир с отцом не стоит того, чтобы так класть на саму себя.
Нет, я была в курсе, что Олег Петрович Афанасьев – мой отец, никогда не отличался легким нравом. В семейном быту он был почти тираном, но даже при том, что он терпеть не мог хоть какие-то споры, но… Но смогла же я когда-то выбить у него право учиться не на экономическом факультете,