– Может, ты все-таки свой адрес скажешь, зайка? Или может все-таки ко мне поедем, соорудим твоему папочке повод для инфаркта? – мягкий голос Дягилева заставляет меня очнуться. Но эту фразу мне приходится осознавать пару минут. Он все-таки намерен меня отвезти? Куда я скажу?
– Лучше остановите машину, – слабо выдыхаю я. – Как-нибудь сама доберусь.
– Сама? Это как? Пешком пойдешь? В таком виде? – смеется Дягилев. – Все-таки хочешь, чтобы тебя кто-нибудь оприходовал по дороге? Так принципиально наставить муженьку рога перед разводом? Так в этом и я тебе пригожусь. Или может, ты передумала разводиться? Если так, можешь снять масочку, мы еще можем развернуться прямо сейчас и отвезти тебя в горячие объятия господина Баринова. И его друзей.
Как же он меня бесит, этой своей самоуверенной улыбочкой, взглядом свысока. И тем, что я сейчас от него завишу.
– С чего мне вам верить? – едва слышно шепчут мои губы.
– А я тебя хоть в чем-то обманул? – брови у Дягилева вздрагивают, в лице проступает довольно красноречивая холодность. – Вот скажи еще, что я ничего не сделал, чтобы ты вышла из отеля незамеченной. Ай-яй-яй, зайка, кажется, ты совершенно не умеешь быть благодарной. Так руки и чешутся тебя за это отшлепать.
Меня бросает в жар, потому что… да, у меня ужасно богатое воображение, я, черт побери, представила… И да, вообще-то он действительно сделал немало, чтобы на меня даже внимания не обратили. И дело не только в предоставленной одежде, которой от меня явно никто не ожидал. Именно Дягилев закрывал меня от охраны, а после вывел из поля зрения Баринова при прямой встрече. Даже окликнув его второй раз, Дягилев меня не выдал, но – я была в этом сейчас точно уверена, хотел заставить меня струсить еще сильнее.
Адрес я называю, и оставшийся путь сижу с прямой спиной, стараясь даже не коситься в сторону развалившегося рядом со мной Дягилева. Проблема только в том, что я кожей чувствую его пристальный хозяйский взгляд. И да, он меня бесит, но что-то во мне вздрагивает, будто заново переживая минуты, когда я шла по коридору отеля на поводке. Впрочем, когда его машина останавливается у отцовского дома – мне становится уже наплевать и на этот его взгляд, и на его самоуверенную ухмылочку. Сейчас я выйду и всё это останется позади! И я забуду Дягилева, как страшный сон, дурное наваждение и больше никогда так не потеряю над собой контроль…
Впрочем, я размечталась, выйти просто так мне не удается. Дягилев вновь ловит кончик моего поводка и подтягивает меня к себе, настолько близко, что у меня ладони упираются в его голую грудь. Пытаюсь его отпихнуть, но с тем же успехом я могла бы потолкаться с кирпичной стеной.
– Ну что ж, мы с тобой очень вкусно поиграли, зайка, – шепчет Дягилев, а кажется, что передает мне эти слова из губ в губы. – Папе не скажу, не бойся, но с удовольствием буду вспоминать. Не ожидал, что ты так вживешься в роль покорной, ушастая моя.
– Я