Карп хотел добавить крепкое словцо, но сдержался. Только сплюнул и ушел, не сказав ни слова больше.
На следующий день свезли зерна на два вагона. Иван потребовал еще столько же и через сутки пошел с охраной по дворам. Там, где находили хоть мешок зерна, секли хозяина так же нещадно, как когда-то самого Ивана. Пять человек после истязаний умерли. Двое пытались кинуться с вилами – Иван их пристрелил на месте.
Зерна нашли еще на полвагона. Иван объявил, что тот, кто донесет о схроне у соседа, получит четверть найденного. В тот же вечер с доносами пришли десять сельчан, потом еще и еще. Чуть ли не в половине случаев тот, кто доносил, сам прятал зерно. И чаще всего на него тоже находился доносчик.
Через неделю Иван увез в Ачинск пять вагонов с зерном.
Николаю, племяннику Ивана и сыну Марии, было уже одиннадцать лет. После того как его мать вернулась в деревню с маленьким Иосифом, ровесники Николая и Елены, с подачи взрослых, начали дразнить их обидными, зачастую матерными словами. Мальчик кидался в драку, и тогда даже взрослым было трудно его остановить. Кипевшая в нем злоба не позволяла примириться с поражением, заставляла подниматься с земли после любых ударов. Он никогда не щадил противника, бил, пока тот не терял сознание. Только сестра могла его остановить, подходила, тянула за рубашку: «Братик, не надо!» Жизнь без родителей, постоянные драки ожесточили его, и он накидывался на людей по малейшему поводу. В деревне стали его избегать. Дед Карп постарел, и Николаю приходилось работать с утра до вечера. С тех пор как погибла мать, он ненавидел деревню и мечтал из нее уехать.
Иван забрал племянника с собой в город и отдал в училище при железной дороге. Там учили грамоте, давали койку и худо-бедно кормили. Елена, его сестра, осталась в деревне.
Через две недели Иван с продотрядом вернулся в Расейскую, набрал подвод и отправился в Парную. Но общинские еще раньше, во время первого продотрядовского грабежа, порубили деревья по краям единственной дороги, перегородив ее непроходимыми завалами. Иван с отрядом попытался пройти через болото, но только утопил подводу и двух бойцов. Чтобы отчитаться перед городом – пошел в Расейской по домам доносчиков и увез еще два вагона с зерном.
В Расейской начался голод. Умерли несколько детей. Тогда Никита, староста общинских, приказал взять с каждого дома в Парной по мешку зерна и отдать соседям. Благодаря этому смогли провести сев и прекратить голод.
Часть II
Одиннадцать лет после этого деревни жили спокойно. Многие из тех, что когда-то уехали в город, вернулись. В деревне в это время было сытнее и спокойнее. Восстановили маслодельню. Но храм так и стоял заколоченным. На богомолье желающие ездили в Ачинск или Красноярск, чаще всего в октябре, когда заканчивались последние работы в поле. Некоторые стали ходить в часовню к общинским.
В 1925 году Советы прислали учительницу, благо школьное здание сохранилось. Заставляли учить всех детей, даже девочек, и Елена, дочка Марии, научилась читать и писать. Кабак как закрылся в семнадцатом,