Он звал ее с собой, не представляя, что придет утро – и он не увидит этих глаз. Но Мария испугалась. То ли потому, что боялась так далеко и надолго уезжать от детей, то ли потому, что в глубине души не верила, что у нее может быть счастливая жизнь. Договорились, что он оставит денег на пару месяцев, оплатит ее проживание в гостинице, уладит семейные дела, а потом приедет и заберет ее, Николая и Елену.
Матвей обещал каждый день слать телеграммы, постараться приехать как можно скорее, просил ее не жалеть на себя денег. Она смотрела на него, плохо понимая смысл слов и думая только об одном: что завтра его уже не будет. Что он не обнимет ее ни завтра, ни послезавтра и, скорее всего, уже никогда. Уезжая, он взял тот листок бумаги, на котором Мария написала их имена.
После отъезда Матвея она поняла, что оставаться без него в этом номере не может. Вернулась в ресторан, на прежнюю работу, и стала жить надеждой. Но через две недели телеграммы приходить перестали.
А еще через неделю Мария поняла, что беременна. Возвращаться в деревню с животом было смерти подобно, и она, оглушенная и совершенно раздавленная, потерявшая всякое желание жить, на оставшиеся деньги в ноябре поехала в Красноярск, где, по слухам, монахини из Енисейского монастыря помогали роженицам. Там в канун нового, 1917 года, она родила сына. Окрестили Иосифом, со слов Марии в свидетельстве о рождении и крещении отцом записали Матвея Герца. Через два месяца наступила смута. В монастыре стало голодно и опасно, мужики из окрестных деревень начали захватывать монастырские земли. Потом комбедовцы пришли за лошадьми. Настоятельницу, вставшую у них на пути, ударили штыком в подвздох и кинули в грязь.
Мария вернулась в Ачинск с младенцем на руках. Но ресторан, где она работала, закрылся, господа уезжали.
Иван, узнав, что Мария стала жить с Матвеем, напился и избил на улице нескольких человек, а потом подрался с полицейскими. Его выгнали с железной дороги и отправили на фронт.
Матвей не возвращался, и весточек от него не приходило. Делать было нечего, и ранней весной семнадцатого года Мария вернулась в Расейскую.
Семья мужа закрыла перед ней дверь, пришлось проситься к своим родителям. Отец ее избил и отправил жить с маленьким сыном в хлев. К старшим детям ее не пускали. Марии хотелось покончить с этой жизнью, от которой она уже ничего не ждала. Только изредка через дырку в заборе тайком прибегали к ней дети, Елена и Николай, обнимали, звали домой. Мария давала им подержать маленького Иосифа. Старшие полюбили с ним возиться, называли братиком.
К лету в деревню стали возвращаться фронтовики. Все с оружием. Если раньше обычная пьяная драка была событием чрезвычайным, то теперь у кабака то и дело звучали выстрелы. «Воля!» – кричали пьяные солдаты, паля без разбора куда ни попадя. Главным среди них был Иван Аипов, самый сильный, самый