– Ты, конечно, оптимист, Вован! – Передразнил его Анатолий, и, переведя взгляд на Борю, добавил: – Его не слушай особо. Он ни разу не сидел, вот и не знает ничего. У меня уже две ходки позади, так что лучше ко мне обращайся. Запомни главное правило арестанта: надо надеяться на лучшее, а ожидать худшего. Вот Вова ожидает лучшего, а как судья объявит «арестовать», так за сердце ухватится. Приступ случится.
– Не случится, – уверенно парировал Владимир, прерываясь на кашель. – Если, когда закрывали, не случился, значит уже больше точно не случится.
– А лет-то тебе сколько? – Настаивал на своём Толик. – В твоём возрасте, как раз сердечные приступы и характерны. Борь, хочешь я тебя по фене научу разговаривать? В тюрьме пригодится.
– Отстань от него – не унимался Вова. – Успеет он научиться. Может ему вообще твоя феня не пригодится.
– Вот старый! – Улыбнулся Толик. – Хотя да, по фене тебя и в тюрьме научать говорить. Что у тебя за книжки?
– Уголовный кодекс адвокат дал, и Стивен Кинг у меня с собой был. – Ответил Борис.
– Надо было кроссворды у адвоката попросить. А то здесь не расчитаешься особо. – Толик откинулся на спинку кровати, и принялся вслух разгадывать сканворд. – Гвардеец Ивана «Грозного»?
– Опричник. – Сказал Владимир, в голосе чувствовалось лёгкое пренебрежение к невежественному сокамернику.
– Подходит, – на ходу записывая, откликнулся Толик, и произнёс следующее задание, погрызывая ручку: – Пронзит струна осколком эха?
– Песня была такая, – сказал Владимир, – не помню, кто поёт.
– Олег Митяев. – За него продолжил Боря. – Пронзит тугую высь.
– О! «Высь» подходит. – Успел с улыбкой сказать Толик, как по радио объявили:
«Московское время двадцать два часа. В эфире новости».
– Можешь одеялом накрыться, Боря. Кстати, радио тут всю ночь играет, по нему и ориентируемся во времени.
– Киргизу скажи, чтоб накрылся. – Перебил Владимир. И поскольку Толик был ближе всех к четвёртой кровати, то он и крикнул, сделав серьёзное лицо:
– Эй, киргиз!
– Чего-мана? – ответил тот. Киргиз поднял голову. Неизвестно сколько дней он не брился и не принимал душ, но он явно зарос. Представитель Средней Азии тоже предпочитал одеваться в пуховик, как и Володя. Из национальной одежды на нём ничего не было, одет был как типичный москвич, и только растительность на лице и смуглая кожа выдавали в нём киргиза.
– Одеяломана можешь накрыться – Передразнил киргизский акцент Толя, – десять уже. «Микки из Голивуда?». Четыре буквы.
– Маус – ответил Володя.
– Не подходит. Первая «Р».
– Тогда не знаю.
– Может Микки Рурк? – предположил Боря.
– Подходит. – Ответил Толик. На следующем задании Боря заснул, и дальнейшая судьба кроссворда ему осталась неизвестной. Разбудил его утром строгий женский