– Для меня это тоже удобно, Тана. – У Джин не было желания спорить с дочерью. – Мне не приходится приспосабливаться к чьим-то капризам. Я живу так, как мне нравится, как я привыкла жить. Он возит меня в Париж, в Лондон или в Лос-Анджелес, когда мне этого хочется. Я не могу пожаловаться на жизнь.
Они обе знали, что это лишь часть правды, но теперь уже ничего не изменить: Артур и Джин шли каждый своим путем.
Разбирая бумаги у себя на столе, она вдруг ощутила его присутствие. Так было всегда, словно когда-то давно в сердце Джин вживили радар, который мог засекать только одного человека. Неслышными шагами он вошел в ее кабинет из своего и остановился, наблюдая за ее работой. Почувствовав на себе его взгляд, она подняла голову.
– Здравствуй, – сказал Артур, и лицо его осветилось той особенной улыбкой, которая вот уже двенадцать лет предназначалась ей одной. Стоило ему увидеть Джин, как в груди теплело. – Как дела?
– Нормально.
Они не виделись с полудня, что было весьма необычно: как правило, по утрам они вместе пили кофе, потом он вывозил ее куда-нибудь на ланч. Уже много лет о них ходили сплетни, особенно после смерти Мэри Дарнинг, но в конце концов затихли: все решили, что они просто друзья, а если даже и любовники, то очень осторожные. Стало быть, и говорить не о чем.
Он сел в свое любимое кресло напротив ее стола и раскурил трубку. Запах его табака пропитывал все помещения, где он бывал, включая и ее спальню с видом на Ист-Ривер. За эти годы Джин полюбила этот запах, ставший для нее неотделимым от него самого.
– Как ты смотришь на то, чтобы провести со мной завтрашний день в Гринвиче? Давай удерем отсюда и проветримся на природе.
От него редко можно было услышать что-то подобное, но последние полтора месяца он работал очень напряженно и она подумала, что ему было бы полезно устраивать передышки почаще, однако на сей раз пришлось ответить отказом.
– Мне бы очень этого хотелось, дорогой, но, к сожалению, я не смогу: завтра у нас большой праздник.
Он часто забывал о важных датах, но она и не рассчитывала, что он должен помнить о выпускной церемонии в школе ее дочери. Артур посмотрел на нее, не понимая, о чем речь, и она с улыбкой произнесла одно-единственное слово:
– Тана…
– Ах да, конечно! – Он взмахнул рукой, в которой держал зажженную трубку, нахмурился, потом засмеялся над самим собой. – Какой же я растяпа! Что было бы, если бы ты полагалась на меня в такой же степени, как я на тебя? Наверняка все время оказывалась бы в неловком положении.
– Сомневаюсь.
Она посмотрела на него с такой нежностью, что-то такое интимное проскочило между ними, что казалось, слова теперь не нужны. И что бы там ни говорила ее дочь, в эту минуту Джин Робертс не желала ничего сверх того, что имела. С ней человек, которого она давно и преданно любила, и больше ей ничего не нужно.
– Она, наверное, сейчас полна энтузиазма, – Артур улыбнулся сидевшей перед ним уже немолодой,