– Что бы это изменило?
– Я бы не чувствовал себя идиотом, когда при мне он назвал ее мамой.
Гилберт с силой сжал стакан, вспоминая о неловкой ситуации.
– Ну, иногда полезно спуститься с высоты своей гордыни и побыть идиотом, – заключила Элис и, достав из пакета коробочки из японского ресторана, разложила их на столе.
– Издеваешься?
– Есть немного. Суши будешь?
– Нет, ты же знаешь, что я их не люблю.
– Значит, ходи голодный, – Брукс пожала плечами и, удобно устроившись на одном из стульев, ловко подцепила палочками роллину.
– Ну спасибо, – фыркнул Алекс и присел на стул напротив.
– Да ладно тебе. Посмотри в холодильнике, Зинаида Петровна недавно что-то готовила.
– Да не хочу пока, – отмахнулся Гилберт и, отпив немного из бокала, посмотрел на Элис.
– Это ведь не все, да? – сразу догадалась она. – Что ты к нему вообще прицепился?
– Не знаю, помочь хотел, паренек-то неплохой…
– Так помоги, что тебе мешает-то?
На этот вопрос он и себе не мог ответить, будто уперся в глухую стену и не понимал, как ее обойти.
– А Лиза?
– Она-то тут при чем? Мальчик же не виноват в том, что он ее сын, – резонно рассуждала Брукс.
Она понимала метания Алекса и, как могла, старалась смягчить его. Он слишком зарылся в своей злобе и ненависти, а этот мальчик вполне мог стать тем самым катализатором, который остудил бы его и пробудил бы светлые чувства в душе, помог бы взглянуть на вещи под другим углом.
– Думаешь?
Гилберт переваривал сказанное и осознавал – в чем-то Элис была права, но как перешагнуть через себя, через свою неприязнь, он просто не представлял. Вспоминал глаза Жени, полные надежды и доверия. Разве сможет он обмануть невинного ребенка? Предать того, кто так тянется к нему?
– И думать нечего, – безапелляционно заявила Брукс, ставя жирную точку в их споре. – Хочешь помочь – помогай!
– Может, еще скажешь как?
– Может и скажу, выкладывай.
Алекс вкратце изложил суть проблемы и варианты ее решения.
Элис внимательно выслушала его и вынесла свой вердикт:
– Коньков твоих детских нет, – перехватив вопросительно-изумленный взгляд, невозмутимо продолжила. – И не надо на меня так смотреть, мы их не брали с собой.
– Как не брали-то? Я же сам их складывал в сумку.
Гилберт точно помнил момент сборов, эти коньки он всегда и везде возил с собой. Как символ, как напоминание.
– Ну ты сложил, а я выложила. Ты о них даже не вспомнил до этого момента!
– Вот же блин!
– Ну извини, я ж не думала, что в тебе добродетель проснется, да и как ты себе это представлял? Думаешь, Лиза не узнала бы твои коньки, которые ты сто процентов ей показывал, как семейную реликвию?
Для большей театральности Брукс