– Оружие, – с удивительной рассудительностью ответил капитан. В другой ситуации, конечно, как-нибудь отшутился бы… да вот что-то не тянуло на шутки.
– На шутки потянуло? – грозно привставая в седле, спросил Лорд-Хранитель. Для такого молодого и не слишком тучного мужчинки багровел он что-то больно легко.
За спиной тоненько хихикнул, но тут же снова застонал избитый гвардейцами эльфёнок.
– Ты человек, – тут же успокаиваясь, сообщил Содара. – Что ты делал в компании мятежников?
– Карбонарии, – невинным тоном произнёс капитан, – налетели сподвижники. В чёрных плащах. Бросили в густую рожь.
Играл он, конечно, опасно. Зато ему было весело.
Главное – когда весело, а, капитан?
Хотя… да нет, ничем он особо-то не рисковал. Сразу не убили, стругать не начали – глядишь, обойдётся. Заодно столицу здешнюю осмотрим.
Да и не чувствовал он в Содаре этом никакой такой враждебности. Бдительность – это да, это святое. Сам бы ведь примерно так и действовал.
Что они там про суд-то говорили?
Помнится, Кави из аналогичной ситуации выкрутился… а он-то вообще один был. И не этот кабанеро нынешний, а тот, мелкий ещё эльфёнок.
Повернуться?.. Нет. Помочь мальчишке он не сможет, а привлекать внимание конвоиров незачем. Зато Кави-старший рядом – чуть глаза скоси.
Немец напряг и снова расслабил кисти. Верёвка рыхлая. Связали тоже так себе, на общий узел.
Он мысленно усмехнулся: освободиться – раз плюнуть. Повернуть ладони, правую кисть поверх левой, упереться большим пальцем…
Кави-старший поднял синее лицо, слабо покачал головой: не надо.
– Не бойся, человек, – тихонько произнёс за спиной голос Кави-младшего, – тебе ничего не будет, ты же человек…
– А ну! Отр-родье… – прорычал один из конвоиров.
– Тихо, – сказал Содара, и за телегой сразу сделалось тихо, – привал.
Капитан, сколько мог, распрямился. С вершины холма, где располагался на ночлег маленький караван, хорошо было видно реку.
Конные дошли бы за пару часов, с повозками – ещё примерно день пути.
– День – это много, – с неприятным ленивым намёком проговорил ражий гвардеец. – Всякое случиться может.
– Всякое, – согласился Немец.
Голос сударя капитана звучал более чем спокойно, и теперь Кави уже в какой-то мере даже сожалел, что не позволил человеку оказать сопротивление гвардейцам Содары. Столь замечательно умелый и опытный воин, да ещё с чудесным оружием…
Впрочем, себе самому Кави лгать не сумел бы: в действительности его покорность при захвате объяснялась безусловным нежеланием причинять вред законной власти Варты; а именно Содара, как ни суди, ныне олицетворяет сию власть.
Быть может, проведённые у трона десятилетия, когда сам Кави являлся вторым лицом в державе, так ничему его и не научили – но власти он не взалкал. Более того, привык относиться к своему нежданному возвышению ежели и не с пренебрежением – ибо никакое могущество