– А сколько жителей в Картер-Кроссинге?
– Примерно тысяча двести человек.
Мне показалось, что это очень много на трех действующих копов. Для ясности можно представить, что было бы при сокращении штата полиции города Нью-Йорка наполовину.
– А это число включает в себя военнослужащих Форт-Келхэма?
– Нет, они существуют отдельно от нас, – ответил он. – У них есть собственные копы.
– Но даже и при этом у вас работы по горло, – посочувствовал я. – Представляю себе, что такое тысяча двести жителей и пятьсот квадратных миль.
– Как раз сейчас у нас настоящая запарка, – сказал он, но при этом никак не упомянул Дженис Мэй Чапман, а заговорил о самых свежих делах.
Позавчера поздним вечером кто-то под прикрытием темноты вывел машину на железнодорожную колею. И снова Гарбер оказался не прав. Он ведь говорил, что здесь проходит два состава в день, а Пеллегрино сказал мне, что реально в день проходит всего один состав. Он с гудением и грохотом проносится ровно в полночь, гигантский состав длиной в целую милю, перетаскивающий грузы с севера, из Билокси, на побережье Мексиканского залива. Этот полуночный поезд, врезавшись в стоявшую на рельсах машину, превратил ее в кучу металла, скинул с путей и отшвырнул обломки в лес. Поезд не остановился. По словам очевидца, он даже не сбавил ход. Похоже, что машинист ничего и не заметил. Ведь он обязан остановиться при столкновении с каким-либо объектом, оказавшимся на путях. Железнодорожная полиция оказалась в стороне. По мнению Пеллегрино, этот парень в кабине локомотива, возможно, действительно ничего не заметил. Я тоже склонялся к этой мысли. Тысячи тонн, движущиеся на большой скорости, сталкиваются с одной неподвижной тонной – о чем тут говорить? Пеллегрино, казалось, больше всего поразила бессмысленность этой затеи.
– Я вот тут думаю, – сказал он, – кто мог сделать такое? Кто мог оставить автомобиль на рельсах? И зачем?
– Может, подростки? – предположил я. – Ради забавы?
– Такого раньше не случалось. А подростки всегда живут в городе.
– И в машине никого не было?
– Слава богу, никого. Как я говорил, машина, насколько нам стало известно, была просто оставлена на путях.
– Угнанная машина?
– Пока не выяснили. От нее мало что осталось. Мы думаем, что она, возможно, была голубого цвета. Но она сгорела. А вместе с нею и несколько деревьев.
– И никто не заявлял о пропаже машины?
– Пока нет.
– А какие еще у вас дела? – спросил я.
Услышав этот вопрос, Пеллегрино вдруг сделался молчаливым и ничего не ответил, а я подумал,