Хорог был административным центром Горно-Бадахшанской автономной области в составе Таджикской союзной республики. Городок располагался на высоте двух с половиной километров среди Памирских гор на самой границе с Афганистаном. Всюду были горы, высоченные скалы. Солнце показывалось где-то около десяти утра, а в четыре-пять уже скрывалось за вершинами гор. На Памире, в отличие от Кавказских гор, мало растительности, в основном голые скалы. И всё же в некоторых местах среди гор прятались небольшие долины с зеленью и деревьями, там и располагались населённые пункты.
С антропологической точки зрения – говоря проще, по внешнему виду – бадахшанские таджики заметно отличаются от большинства таджиков, населяющих город Душанбе, расположенный у подножия гор, и другие города и сёла этого региона. Они светлокожие, голубоглазые, с тонкими чертами лица. Иногда во время занятий, когда мы с карабинами в руках отрабатывали стойку рук, мимо нас по ту сторону колючей изгороди проходили девушки-таджички, и что-то по-своему говорили и смеялись. Запомнилось, что они были очень красивые…
Наше подразделение являлось Хорогским пограничным отрядом Среднеазиатского военного округа. В отряд входило несколько пограничных застав. Мы должны были пройти в этом отряде учебные курсы.
Армейская жизнь – это армейская жизнь. Порядки такие строгие, что мало не покажется. В отряде невозможно было даже ходить спокойным шагом: только бегом или с песней. Со снаряжением бежать трудно, да и петь не особо хочется – часто не до песен бывало.
Обещанная в Казанском военном комиссариате кавалерия не заставила себя ждать: у нас было много занятий верховой езды. К каждому солдату прикрепили коня, вернее, к каждому коню прикрепили по бойцу. Мы должны были кормить их, чистить, убирать за ними. Кони были хорошие, обученные. Сидя верхом, мы на всём скаку преодолевали препятствия, срубали саблей специально установленные прутья; переходя на рысцу, выполняли на лошади различные упражнения. Пока не закончился срок обучения, мы не расставались с саблей, прикреплённой к обмундированию специальными ремнями, похожими на шлею. А ещё очень страдала наша «пятая точка»: она была вся в ссадинах и кровоподтёках, у многих брюки были насквозь пропитаны кровью. Раны долго не заживали, потому что горный воздух содержит меньше кислорода. Эта злая участь не обошла и меня.
В целом я пришёл к мнению, что порядки в нашей армии строятся на психологии унижения и издевательства. Вот пара эпизодов из личного опыта.
Начало ноября. Холодно. Рано утром мы умываемся, разбив корку льда на поверхности воды в арыке. На нас только гимнастёрки: шинели не выдают. Спим в холодном гараже.
На подъём отведено две минуты: надо успеть намотать портянки, надеть сапоги, натянуть гимнастёрку, всю обвитую, как конская шлея, ремнями (когда торопишься, эти ремни имеют обыкновение путаться – увы,