Наступило лето. Я пригласила Пашу в нашу усадьбу. Паша приехал в чудесную пору лета. Надо сказать, что тётя сразу же не взлюбила моего друга, пыталась настроить меня против него. Но всё, что она говорила, мне было безразлично, отношение моё к Паше не изменилось. Оказалось, что тётя в это время ждала каких-то друзей покойного мужа. Как только джигит появился, она сказала:
– Куда же мы его устроим? Такая-то комната для мурзы, брата мужа; такая-то – для моего двоюродного брата; такая-то – для Марьи Ивановны; такая-то – для Суфии Салиевны.
Словом, весь дом «заселила» своими будущими гостями. Для моего друга место нашлось лишь на чердаке. Меня это злило, но ссориться с тёткой я не могла. А Паша обиды своей ничем не выдавал.
Стояли дивные дни, мы вставали рано и уходили в лес за ягодами. А когда погода сменилась и стало прохладно, отправились на рыбалку с первыми лучами солнца. В лесу устроили пикник с самоваром. Паша с каждым днём становился раскованней и проще. Все относились к нему с симпатией, отцу он тоже нравился, слуги уважали его, не любила одна лишь тётка.
– Если приедет мурза, брат мужа, как я представлю ему этого? – говорила она. – Ведь у него даже одежды другой нет, и держится он по-татарски. Ни рода у человека, ни племени…
Отцу жужжала в уши: «Надо думать, прежде чем звать гостей в дом, где есть девушка на выданье». Она называла джигита простаком и при всех высмеивала малейшие его недостатки. За стол сажала рядом с экономкой. Но Паша не замечал этого. Или делал вид, что не замечает?
Он привёз мне книги. Порой мы уединялись с ним в тенистом углу сада и часами читали. Иногда уходили к самому дальнему лесу, много беседовали. Увлёкшись разговором, шли куда глаза глядят. Временами, сидя с удочками на берегу, мы, не отрывая глаз, подолгу смотрели на воду, будто хотели рассмотреть что-то в глубине, а видели свои отражения и молча говорили друг с другом. Когда серебристая рыбка, сорвавшись с крючка, прыгала в воду, мы смеялись, радуясь… Всё веселило вокруг – и гудение пчелы, перелетавшей с цветка на цветок, и свадебный треск кузнечиков вдали, и писк ласточек, порхавших и кружившихся в воздухе, словно черкешенки в танце, и нескончаемые вдохновенные трели жаворонков, которые изливались на нас с высоты. Мы растворялись