– Аминь. – ответил я на ее молитву, когда она завершила.
– Макс, возвращайся сегодня. Я не шучу.
– Ну, Софушка, если что-нибудь будет зависеть от меня, то я приложу максимум усилий.
– Если бы тебе не было больно, то я бы набросилась на тебя и плевать на посторонних! – воскликнула София и крепко поцеловала меня. Кто-то постучал, – занято! Кто там?
– Это Дэн. Смотрю, вы там делом занялись. поздравляю, Макс! – старик как всегда нашёл новый повод для шутки, но все-таки ему хватило такта уйти.
– Он не так уж плох, когда привыкнешь. Часто подбадривал меня. Видимо и сейчас захотел развлечь.
– Нет уж. Предстоящие часы только наши! Я обо всем договорилась. – сказала София, взглядывая на часы. – я надушилась твоим любимым парфюмом. Чувствуешь?
– Мой любимый парфюм – это ты.
– Кто бы сомневался. И все же, веселье – хорошо, но соблюдать процедуры необходимо. Поворачивайся. Я поставлю тебе укол.
– Слушаюсь, сэр! – боли я не почувствовал.
– Хочешь поспать?
– Помилуй! Я рискую заснуть навеки и посему в столь приятном обществе сон считаю недопустимой роскошью.
– Вот и славно. Но ты подвинься, я хочу лечь рядом.
И мы пролежали так часа два. Болтали о всякой всячине, интуитивно понимая, что отпущенные часы – не время для серьезных разговоров. Затем, София накормила меня бесподобным спагетти. Признаться, я уже забыл вкус насыщенной, жирной пищи.
– И как тебе, после наших-то баланд?
– Отменно! Но и ваши каши мне по вкусу, особенно овсяная.
– В следующий раз принесу домашнюю овсянку.
– И сколько же мне ещё торчать тут?
– А как ты хотел?
– Ну… скажем, очнулся – секс, наркотики и рок-н-рол.
– Будет кое-что получше. Потерпи.
– И что же это будет?
– Ну, сперва я не слезу с тебя ближайшие пять лет. Потом мы нарожаем кучу детей, ты все-таки станешь писать книги, а я буду умелой домохозяйкой. Идёт?
– Звучит заманчиво.
Она принесла ноутбук, и мы посмотрели две мелодрамы. Я конечно их не люблю, но в обнимку с любимой можно смотреть все, что угодно. Периодически я смотрел в окно и размышлял о возможной смерти, которая мне предстоит. София и думать об этом не желала. Я поймал себя на мысли, что мне стыдно перед ней, словно я не имел права любить ее. Имеет ли право любить мёртвый? Что толку от его любви? Что толку от моей любви? Пожалуй, София привязалась ко мне слишком… и я буду виноват, если меня не станет, виноват в ее томительных годах одиночества, виноват в том, что возможно даже сейчас она может встретить кого-то с перспективой будущего, которое в моем случае держится только на одной вере нескольких неравнодушных ко мне людей. Достаточно ли веры для того, чтобы знать, что завтра мир не лишится ещё одного малозначительного в масштабах этого