Мы погрузились в чтение, не говоря ни слова. Тон дневниковых записей Тоби шел вразрез с тем, что мы нашли у него в крыле – и с наркотиками, и с зашифрованным посланием, и с «Древом яда». Все это принадлежало Тоби, раздираемому гневом. Но юный Тоби куда сильнее походил на Ксандра. Все его заметки были преисполнены жизнелюбия. Он рассказывал о своих экспериментах, которые временами приводили к взрывам. Он души не чаял в старших сестрах. Днями напролет пропадал в стенах поместья. Боготворил отца.
Что же изменилось? – спрашивала я себя, жадно продолжая чтение заметок за двенадцатый год жизни Тоби, а потом за тринадцатый, четырнадцатый, пятнадцатый. Но вскоре после шестнадцатого дня рождения произошел слом.
Этот день Тоби описал кратко: «Они лгали».
И лишь спустя многие месяцы – а то и годы – Тоби наконец передал суть той самой лжи. Рассказал, что обнаружил, почему разозлился. Когда я добралась до этого признания, тело вмиг отяжелело, будто налилось свинцом.
– Эйвери? – Ксандр прервал свои дела и обернулся ко мне. Джеймсон по-прежнему читал записи на космической скорости. Должно быть, он уже прочел о той страшной тайне, которая меня потрясла, но его великолепная концентрация нисколько не поколебалась. Он был точно ищейка, взявшая след, а мое тело словно бы взбунтовалось против меня.
– Эй, дружок, ты как? – спросил Ксандр, опустив руку мне на плечо. Но я почти не почувствовала прикосновения.
Я не могла сделать ни шага. Не могла прочесть больше ни слова. Потому что ложь, о которой писал Тоби Хоторн, и тайны, упомянутые в стихотворении…
Сводились к тому, кем он был на самом деле.
– Тоби усыновили, – я посмотрела на Ксандра. – Об этом никто не знал. Ни Тоби. Ни его сестры. Вообще никто. Твоя бабушка имитировала беременность. Когда Тоби было шестнадцать, он нашел доказательство. Не знаю, какое именно. – Я все говорила без остановки. И никак не могла успокоиться. – Его усыновили тайно. Он даже не знал, законно ли это.
– Но зачем скрывать усыновление? – спросил Ксандр. Судя по голосу, он тоже был потрясен.
Хороший вопрос, но думать над ответом не было сил – потому что в голове засела мысль: если Тоби Хоторн биологически не связан с семейством Хоторнов, значит, и ДНК его отличается от их.
И у его детей она тоже другая.
– Его почерк… – с трудом шевеля губами, произнесла я. Он был повсюду, и теперь, присмотревшись, я обнаружила то, что стало заметно сразу же, как только его детские каракули сменились более взрослым почерком.
Лет с двенадцати-тринадцати Тоби Хоторн выбрал причудливую манеру письма – необычную смесь печатных букв и курсива. И я такое уже видела.
Есть у меня одна тайна, – сказала мне мама меньше чем за неделю до своей гибели, – о том дне, когда ты появилась на свет.
Глава 14
Поздней