К их числу относился и риэлтор, с которым я познакомился при следующих обстоятельствах.
Мой знакомый попросил сдать его жилье. Здесь у него с момента переезда в столицу оставалась двухкомнатная квартира. В кризисный период он решил подстраховаться дополнительным источником дохода. Позвонив по телефону, указанному в рекламе, я встретился с риэлтором, молодым, крепким и словоохотливым парнем. Все ниже записанное, за малым отступлением, в основном пересказ, сказанного им.
Почти как туман – кризис явился неожиданно и плотно охватил всех, лишил видения перспективы, перепутал ориентиры. Вначале возникла сумятица эмоций, сумбур в мыслях. В конце бремя тяжести замедлило время, уменьшилось число передвижений, принятых решений, и, наконец, разгорелась война всех против всех. Застройщики снижали друг перед другом цены, а владельцы жилья арендную плату. Коммерческое вознаграждение за услуги риэлтора упало вдвое. Время для свершения сделки возросло в разы.
– Клиент пошел дешевый и с претензиями, – сетовал на ухудшение условий работы Клим, так звали риэлтора, – кому цвет обоев не нравится, кому люстра на потолке, всем подавай евроремонт, а платить хотят за приличную «однушку» столько, сколько раньше стоила комната в обшарпанной общаге. Впечатление такое, что в своем психологическом восприятии они заморозили ставки аренды. Обрадовались своим новым финансовым возможностям и ни в какую не идут на торг. Привыкли налоги не платить, теперь у них деньги водятся. Колымят только на себя. Это все работяги, которые не имеют особой квалификации, или мелкие торгаши. А те, кто институты закончил и государству отстегивает налоги, особенно бюджетники, стали самыми бедными.
По внешнему впечатлению обида была уже выше его роста. На расстоянии метр девяносто от земли его пухлощекое лицо, с нахмуренными широкими бровями, выражало крайнее огорчение. Во время беседы он сокрушенно переступал с ноги на ногу. Его мягкие, полуспортивные туфли, сверху покрытые коричневой замшей, снизу подбитые толстой пружинистой подошвой, сегодня понапрасну месили мокро-снежную весеннюю хлябь.
– Парень был уже согласен, а эта – его, – он назвал подругу несостоявшегося арендатора именем гулящей собаки, – прицепилась к тому, что дверной звонок не работает.
– За сегодняшний день показал семь квартир, и никому ничего не сдал. С такими успехами, – он тяжело вздохнул, – жена из дома выгонит.
В тот момент ощущалось – несправедливость действительно коснулась его, может быть, совсем краешком, пока еще легковесно, так, как прикасаются друг к другу во время игры в «пятнашки» дети. Этому рослому мужчине лет тридцати в синих джинсах, в серой спортивной куртке с капюшоном, впитавшей вешнюю влагу, надлежало в этот вечерний час нашей встречи находиться в кругу семейного уюта: в тепле, свете, детской ласке. Торчать среди промозглого двора, прячась в тень от желтой ухмылки светильника, криво висевшего на фонарном столбе, мог бы кто-нибудь другой.
Внешнее спокойствие уступало в