Лутковский быстро, но почему-то на цыпочках забежал в свою комнату, и, вывернув бумажник, отсчитал примерно половину из всей наличности, что у него была, и так же быстро, галопом вернулся к общественнице, вручил ей деньги и отчего-то подобострастно улыбнулся.
– Фамилия ваша? – повелительно спросила тётка.
– Лутковский, – покорно ответил Владимир, желая поскорее отделаться от навязанной ему благотворительности.
– Сколько здесь денег? – не унималась женщина.
– Не знаю… триста двадцать девять, – пересчитал он.
– Ого.
– Ничего, ничего, берите.
– Вы больше всех дали.
На этих словах, Лутковский, не простившись, со скверным чувством захлопнул дверь. Но звонок затрещал вновь. Владимир, сжигаемый внутренним негодованием, снова открыл дверь и увидел, что и ожидал – т. е. ту же тётку, которая грозно подступила к нему:
– Что же вы дверь закрываете под носом? А список, а роспись! – Женщина решительно наступила на порог и тем самым пресекла возможность Владимиру повторно закрыть дверь.
– Какой список? – растерянно спросил Лутковский.
– Вот здесь, – женщина протянула ему лист бумаги, – укажите квартиру, фамилию, сумму и подпись поставьте. Так положено.
Лутковский послушно взял ручку, лист бумаги и, прислонив его к стене, попытался вывести на нём свою фамилию, но ручка предательски не писала. Поднажав, Владимир добился только того, что проколол список:
– Ручка не пишет, я сейчас, – как можно спокойней сказал он, и, мысленно проклиная тётку, пошёл к себе искать ручку.
Как оказалось, это была непростая задача. Но, перерыв почти всю комнату, Владимир нашёл то, что искал и снова вышел в коридор. Женщина подала ему лист бумаги. Ставя свою роспись, Лутковский заметил, к своему неудовольствию, какие суммы подавали соседи. Почти всегда это было двадцать гривен. Ровным каллиграфическим столбиком эти цифры упирались в его триста двадцать девять. Лутковский нервно потёр ногой о ногу и отчего-то почувствовал себя полной сволочью. Угрюмо он всучил список активистке и, тихонько прихлопнув за собой дверь, аккуратно посмотрел в глазок. Женщина всё еще стояла на лестничной площадке. Лутковский внимательно, жгучим взглядом смотрел на нее, испытывая при этом непонятно откуда взявшееся чувство страха. Активистка надела очки, посмотрела на список, что-то пробормотала, спрятала полученные от Владимира деньги в пухлый конверт и отправилась на этаж выше. Лутковский в нервном надрыве вышел на балкон, прихватив по дороге пачку сигарет. На душе у него сделалось нестерпимо гадко. «Вот какого я подсматривал за ней?», – подумал он, сделал первую затяжку и облокотившись на перила, мрачно посмотрел на улицу.
Перед подъездом на асфальте лежали разбросанные в беспорядке цветы – следы недавних похорон Олега. Возле бордюра валялся черный платок.