Да и все их появление вообще вызывало в моем воображении картины из времен викингов, из их плаваний в Гардарик и Биармию[113]. Здоровый и крепкий народ эти русские купцы, поставляющие местным жителям водку, а взамен получающие пушнину, медвежьи и тюленьи шкуры и прочие ценности. Они держат всех, попавших им в лапы, в такой зависимости, что те без изволения купцов шагу ступить не смеют. «Es ist eine alte Geschichte, doch wird sie immer neu»[114].
Вскоре прибыла на борт толпа ненцев. Добродушные широкие азиатские лица. Разумеется, здесь были одни мужчины.
Первое, о чем я стал расспрашивать Тронтхейма, каково состояние льдов. Он рассказал, что Югорский Шар давно очистился и с тех самых пор со дня на день он ждал нас со все возраставшим опасением, что мы вовсе не придем. Ненцы и русские мало-помалу стали уже подсмеиваться над ним: время шло, а никакого «Фрама» не появлялось. Зато теперь он сиял как солнце.
Состояние льдов в Карском море было, по его словам, благоприятное, если судить по рассказам ненцев, несколько дней тому назад вернувшихся с лова у восточного устья пролива. Вообще-то на их рассказы, конечно, нельзя было слишком полагаться, но все же этого сообщения было достаточно, чтобы вызвать у нас легкую досаду на то, что мы не пришли сюда раньше. Затем разговор дошел до «Урании». Конечно, ее никто здесь не видел: заходило сюда недавно лишь промысловое парусное судно – то самое, мимо которого мы прошли утром.
Далее мы услыхали, что с собаками все обстоит как нельзя лучше. Тронтхейм на всякий случай купил сорок собак, хотя я просил только тридцать. Пять из них уже околели от разного рода несчастных случайностей в пути: одну загрызли товарки, две удавились, затянувшись в постромках, пока бежали лесом; и т. д. Кроме того, одна собака несколько дней тому назад заболела и еще не поправилась. Остальные тридцать четыре чувствовали себя превосходно; до нас доносился с берега их лай и вой.
За этой беседой мы подошли к Хабарову поближе, насколько оказалось возможным, и в 7 часов вечера бросили якорь на глубине около 7 метров.
За ужином Тронтхейм рассказал о своих приключениях. На пути из Сосвы через Урал на Печору он услыхал, что там свирепствует собачья чума. Поэтому он не решился продолжать путь на Печору, как первоначально намеревался, а пошел от Урала прямо к Югорскому Шару.
К концу пути снег стаял, и он в компании с одним оленьим караваном продолжал идти со своими собаками по голой земле, по кочкам и камням, но все же на санях. Ненцы и вообще туземцы в северной Сибири не знают никакого другого способа передвижения. Летние сани делаются обычно несколько выше зимних, чтобы не засесть с ними на камнях и пнях. Что сани на такой летней дороге идут далеко не гладко – понятно само собой.
После ужина мы сошли на плоский, низменный берег