Серый выл как волк и, вытирая кровь с лица, со злостью и обидой смотрел на всех окружающих. Затем, шатаясь, побрёл от стойки к двери, по пути увидел девушку, хлопнул её по заднице, рассмеялся и крикнул ей:
– Сука!
Девушка отпрянула. Парень закрыл её и решительно пошёл с кулаками на Серого, а Серый схватил стул для защиты и быстро отправился к выходу. Хлопнув дверью, он со стулом вышел вон. На улице Серый остановился, затушил сигарету о дверь, вытер кровь с лица, и когда опять увидел кровь на руке, то поднял кирпич, развернулся и со всей силы бросил его в окно:
– Нате, получите! Всех убью и сожгу! Всех!
Кирпич застрял в окне. Серый удивлённо посмотрел на стул, что стоял рядом, швырнул его об стену, расколотил стул в щепки и ушёл.
Бармен с официанткой посмотрели в окно, позвонили в полицию, подняли поваленные стулья в зале и поставили спокойную, тихую музыку. Посетители уселись за столики, вернулись к своим тарелкам и бокалам, и вечер продолжился.
Глава 6
Прилетели мои голубки
Юродивому было плохо, лицо его сильно исказилось, он стянул бандану на глаза, подзатянул ещё крепче, и от боли мычал «м-м-м-м!», и тихо молился. Поэт сунул пальцы в рот – оглушительно свистнул! И в кафе воцарилась тишина. Все встали, даже пьяные, и посмотрели…
В тишине Юродивый, закрыв огромными ладонями лицо и голову, на коленях протяжно молился за всех:
– Ей, Господи! Ей! – хрипел Юродивый. – Избави от скорби, гнева, нужды. Господи, заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Господи Боже, Твоею благодатью! И дне всего совершенна, свята, мирна, безгрешна…
Молился Юродивый, тяжело дышал, а в конце молитвы все хором завершили:
– У Господа просим (разом выдохнули эти слова, перекрестились и сели на места).
Поэт положил руки свои на голову Юродивого, пытаясь боль его принять на себя. И когда боль притупилась, Юродивый открыл глаза, глядя на Поэта, и с трудом, шатаясь, встал. Поэт приобнял друга и помог ему, улыбнулся, поправил его бандану и сильно хлопнул Юродивого по плечу, Юродивый покорно наклонил голову, и Поэт перекрестил его.
Принесли горячий кофе. Юродивый выпил обжигающий кофе, выдохнул, помолчал с минуту и вдруг сказал:
– Поэт, друг, не могу.
– ?
– Страшно и смешно видеть, как люди мне говорят. Ничего не свято вокруг – страна глухих. Господи, они ад творят своими языками. Все мы здесь вместе от смерти бежим, но вот так, как Серый, я так не хочу! Не хочу и не буду! Мм-м, больно, Поэт, мне, вот тут больно. Голова вся трещит. Уедем отсюда, от серых мразей? Поэт? И будем молиться. Поедем на Соловки? (И Юродивый схватил Поэта за рубаху.) Уедем, брат, на Соловки! На острова! Душа просит. Едем? К монахам, помолимся. Или в горы поедем, брат? Горы, там красота. А? Я знаю храм в горах, монастырь, но без тебя в него мне не войти, не смогу. Я ездил туда, заплакал и не вошёл, не смог. Святости немерено,