Хотя государыня не придавала большой вероятности этому последнему известию, однако повелевала усугубить осторожности, наблюдаемые в портах черноморских, выслать крейсеров и все подобные суда брать в приз, на основании правил, принятых Россией и другими державами в 1780 году для дружеского и нейтрального мореплавания. Действительно, Турция деятельно занята была построением кораблей и фрегатов в многих местах: на островах Архипелага, в Синопе, Пендараклии, Батуме и пр., и гребной флотилии на Дунае, так что вскоре пополнила потери, нанесенные ей победами адмирала Ушакова; но, вместо ожидаемого нарушения мира и приведения в исполнение враждебных замыслов своих против России, она вынуждена была наконец обратиться за помощью к недавней сопернице своей, чтобы противопоставить преграду владычеству Франции.
Желая прекратить войны, беспрестанно занимавшие Россию в течение последних сорока лет, император Павел в начале воцарения своего отклонил всякое военное вмешательство в дела Европы, в ожидании достигнуть водворения общего мира и спокойствия посредством дипломатических соглашений. Приготовления к войне, о которой помышляла Екатерина, были остановлены; небольшая русская эскадра вице-адмирала Макарова, из трех кораблей и трех фрегатов, отозвана от берегов Англии и изъявлено даже намерение сблизиться с Французской республикой.
Но когда правительство ее, ободренное успехами войны в Испании, делалось более и более неумеренным в своих требованиях и домогательства его начали угрожать целости Германии, когда оно, оказывая покровительство польским выходцам, замышляло о восстановлении этого королевства – в силе оружия оставалась единственная возможность ограничить стремление Франции к новым приобретениям и распространению пагубных ее учений, клонившихся к разрушению общественного порядка, ниспровержению законной власти и самой веры христианской.
Император Павел предложил тогда помощь свою Англии, Австрии и Пруссии: «Оставшиеся еще вне заразы государства, ничем столь сильнее не могут обуздать буйство сея нации, – писал он министрам своим при Венском и Берлинском дворах, – как доказательством тесной между ними связи и готовностью один другого охранять честь, целость и независимость».
В 1797 году государь дал убежище в Митаве Людовику XVIII и принял в службу пятитысячный корпус принца Конде, находившийся до того в Австрии и состоявший из эмигрантов лучшего дворянства французского. Этим сделан был открытый вызов Республике; и, опираясь на помощь России, Австрия могла смело приступить к нарушению тягостных для нее условий Кампо-Формийского мира, о чем помышляла