– Прости, но, если я не ошибаюсь, тебя и раньше грунтовали, по крайней мере так ты мне говорила, но не…
– Так – никогда, Хорхе, так – никогда. Перед тобой – работа профессионалов. Меня грунтовали в «F&W», в лучшей мастерской. Если б я только рассказала тебе все, что они сделали…
– Даже глаза…
– Да, радужная оболочка, конъюнктива и сетчатка. И полностью все тело, включая отверстия и углу… ааааааамммммммм… бления, – закончила она и высунула язык.
Трепещущая тычинка между губами. Хорхе видел орхидеи с органами размножения такого цвета. Но не только язык – все нёбо. «Оно линяет?» – молнией вспыхнул в нем мужской эгоизм. Ей ужасно нравилось вызывать в нем такое изумление.
– Не бойся, грунтовка не бывает постоянной. Под ней я такая же, как раньше. Но ты не видел еще самого классного.
Что еще ему нужно видеть? Он моргнул и подошел поближе.
– Дело не в коже, а в том, что на мне висит, – подсказала Клара.
Тогда он заметил. На груди картонка, свисающая на черной нитке с шеи. И вторая такая же на правом запястье, а третья на правой щиколотке. Апельсиново-желтый цвет, ярко-желтый, желтый, как у китайского императора. Она когда-то говорила ему, что такого цвета, именно такого цвета были этикетки…
– Ага. – Клара победоносно засияла, увидев, что он наконец понял. – Меня нанял Фонд ван Тисха!
На чемодане, размышлял Хорхе, тоже есть этикетки той авиакомпании, которая его перевозит, но, в конце концов, это чемодан и это никого не удивляет. А поди знай, что подумают люди, глядя на девушку в жемчужно-белом топе и юбке, с как будто пластмассовыми, кукольными волосами и кожей, без ресниц и без бровей, почти без черт лица, но тем не менее привлекательную, да, даже более того, по какой-то нездоровой и необъяснимой причине особенно привлекательную, с тремя этикетками, висящими на теле. Японский манекен последней модели? Персонал для развлечения пассажиров во время межконтинентальных рейсов? На взгляд Хорхе – все, что угодно. Динь-Динь без стрекозиных крылышек, феерическое создание, только что сошедшее из-под кисти одного из тех английских романтиков, которые так не нравились Педро, и одетое в летнюю одежду.
– Да не бойся, – успокоила его она. – Никто меня не увидит. Меня привезли в Барахас в бронированном фургоне, но мы прошли не через зону пассажиров, а через отделение перевозок хрупких грузов, так всегда делают с грунтованными полотнами, которые перевозят в другую страну. – В ее глазах сверкали желтые искорки. – Этой комнатой пользуется только художественный материал, который перевозит «КЛМ». Я должна тут сидеть, пока меня не позовут в самолет, который доставит меня в Голландию.
В комнате не было особых удобств: только одна желтая скамья (где она сидела до прихода Хорхе) и узкая полка типа барной стойки вдоль одной из стен. Они решили примоститься на стойке.
– Тебя будет писать?.. – словно во сне пробормотал Хорхе, не решаясь