На другом полюсе преобладал «поэтический скептицизм» (В. П. Боткин), высказанный Н. А. Добролюбовым: поэт, «тратящий свой талант на образцовые описания листочков и ручейков», не мог иметь «одинаковое значение с тем, кто с равной силой таланта умеет воспроизводить <…> явления общественной жизни»[148]. У В. Г. Белинского в статье-рецензии «Стихотворения Баратынского» звучит ирония по поводу «филологических, грамматических и просодических заметок», которыми была наполнена «старая» критика (то есть критика XVIII – начала XIX в.). «Современная» критика поэтических произведений должна показать «дух поэта в его творениях, проследить в них преобладающую идею»[149]. Как видим, специфике стихового фактора Белинским не придавалось специального значения. С. Я. Надсон в «Еженедельном обозрении» за 1884 г. отмечал: «Статья о поэзии в передовом углу газеты – явление необычное. Можно что угодно выдвигать на первый план, говорить о какой-угодно «злобе текущего дня» – об оперетке, о кабаках, – можно избрать сюжетом статьи какое-нибудь грязное преступление и по поводу его излить в страстной речи свое гражданское негодование <…>, – но ставить во главу угла статью, посвященную «вопросу» о поэзии – это уже нарушение всех требований газетной моды»[150] (курсив наш. – К.В.). Надсон, говоря, что поэзия имеет не «меньшее жизненное практическое значение, чем иные из празднословных затей политиканствующего ума», отмечал пробуждение интереса в публике к «гонимой подруге Аполлона»[151].
Символисты уже в начале 1890-х гг. начинают возрождать именно рецензии на поэтические произведения. В критике символистов проблемы критической оценки тесно связаны с проблемой поэтического. В конце XIX – начале XX в. идет напряженный процесс обоснования эстетических концепций поэтического в формах литературно-критической, стихотворческой и стиховедческой деятельности. Н. А. Богомолов подчеркивал, что в начале XX в. «законы поэтического творчества начинают определять