– На самом деле я совсем не уверен, – медленно произнес он, не сводя пристального взгляда с ее лица, – что вообще о чем-то думал.
Между ними повисло молчание. Нет, он не думал, он переживал – он был в ярости и просто убит горем. А еще он очень явно, недвусмысленно намекал на нечто непристойное. Амелия отвела глаза, наконец-то прервав соединивший их долгий взгляд.
Гренвилл показал на стул, за спинку которого она держалась. Амелия заметила этот жест краешком глаза и покачала головой, снова взглянув на Саймона:
– Я не собираюсь засиживаться.
– Ах да, ваша мама ждет.
Амелия напряженно замерла на месте. В его тоне просквозила насмешка? Зато теперь стало очевидно, что Гренвилл прекрасно помнил их вчерашнюю стычку.
Он вдруг резко бросил:
– Почему вы здесь… Амелия?
Ее сердце екнуло. Судя по голосу, Гренвилл не обрадовался ее визиту.
– Я уже объяснила вам: хочу убедиться, что с детьми все в порядке. И – да, мое беспокойство отчасти распространяется и на вас.
– Тронут.
Амелия внимательно посмотрела на Саймона, но если он и хотел поддразнить ее сейчас, понять это не представлялось возможным. Его лицо было суровым.
– А я как раз думал о вас, – сказал Гренвилл, старательно изучая край стола. Потом поднял потемневшие глаза. – Я думал о нашем разговоре прошлым вечером.
В атмосфере комнаты висела тяжелая, явно ощущаемая неловкость. Амелия напряженно ждала пояснений, не совсем понимая, куда он клонит.
Гренвилл взглянул ей в глаза.
– Я смутно помню, о чем мы говорили. Но, полагаю, должен принести вам свои извинения.
Амелия глубоко вдохнула. Оставалось надеяться, что помнил он не слишком много!
– Это было бы нелишним.
– Я что, был очень груб?
Амелия замялась, потому что он был более чем груб, – он вел себя совершенно бесстыдно, он несколько раз упомянул об их оставшемся в прошлом романе, а еще он был невероятно обольстителен.
– Не имеет значения, ваши извинения приняты, – отрезала она, явно не желая обсуждать эту тему.
Но Гренвилл был настроен иначе.
– Я пытался соблазнить вас.
Амелия застыла на месте, спрашивая себя, стоит ли отрицать это.
– Мне кажется, я помню, как сжимал вас в объятиях. Так я соблазнил вас? – спросил он небрежно, почти мимоходом.
Она нервно выдохнула. Так Гренвилл не помнил, как далеко все зашло?
– Нет, не соблазнили.
Он отвел глаза. У Амелии не было ни малейшего представления, о чем сейчас думал Гренвилл. Помолчав, он опять вскинул на нее свой пугающе прямой взгляд и очень тихо произнес:
– Но мы поцеловались.
Теперь Амелия чуть не потеряла дар речи. Она не могла сказать наверняка, коснулись ли его губы ее щеки, но Гренвилл явно имел в виду нечто другое. И она еле слышно прошептала:
– Нет, Саймон, мы не целовались.
Его глаза округлились.
Удивление Гренвилла