Как раз в это время в конце улицы показался внедорожник.
Он несся на предельной скорости, и рев двигателя взрезал воздух, будто тревожная сирена.
«Как будто черти за ним несутся», – сказала бы бабка Стеша.
Поравнявшись с забором, автомобиль резко затормозил. Из кабины, подхватив с сиденья ружье, выпрыгнул местный егерь, Мирон Севрук, и таким его никогда еще не видел Игнат. Егерская шапка с длинным лисьим хвостом заломлена на затылок, рукав фуфайки перечеркивали рваные прорехи, будто Мирон в спешке продирался сквозь кустарник.
– Ну, Егор! Дождались! – еще от забора закричал Мирон, потрясая ружьем. И даже с крыши Игнат видел, как побелели костяшки его пальцев.
Лицо у егеря так же было белым от напряжения, в голосе слышались визгливые нотки. Игнат на крыше замер, и предчувствие недоброго вдруг кольнуло его под ребра.
– Что такое? – флегматично отозвался Егор, не отрываясь от рубанка. – Черти за тобой гонятся, что ли?
Он ухмыльнулся в усы.
– Черти, как есть, – закивал Мирон. – Знак я увидел, Егор. Вот что.
– Это какой такой знак? – Егор, наконец, поднял голову, и ухмылка сползла с его лица.
– Тот самый знак, – с нажимом произнес егерь.
Он понизил голос и нервно огляделся по сторонам, словно ожидая, что преследующие его черти сейчас выпрыгнут из-за забора.
– Обходил я капканы с утра, – вполголоса заговорил Мирон, – на опушке леса и увидел. На сосновом суку черный вепрь висит. Пузо до самого паха разрезано, и потроха вывалены, к земле свисают.
Игнат почувствовал, как к его горлу подступил комок. Гвозди из руки просыпались в прореху, но их паденье заглушил толстый слой теплоизоляции.
– Балуется ребятня. В соседних Малых Топях недавно хулиганили, избы поджигали, потом в лесах куролесили, – отмахнулся Егор, но уверенности в его голосе не было.
А Игнат вспомнил, как рассказывал дед Ермола, будто в прошлом году Матвею, одному из Солоньских охотников, вепрь бедро клыками исполосовал, даже в уездный госпиталь возить пришлось.
– Говорю тебе, не ребятня это, – егерь взмахнул руками, и ружье описало в воздухе дугу. Егор инстинктивно отпрянул.
– Самое жуткое знаешь что? – продолжил Мирон. – От потрохов еще пар шел. Стало быть, совсем недавно его вздернули. Знали они, что я там пройду, понимаешь? Знали, и уж расстарались на славу!
Он тихо захихикал.
В этот момент Игнат совершенно разжал руки, и молоток выскользнул из ослабевших пальцев. Ударившись о балку, он с грохотом скатился по кровле. Сам Игнат подпрыгнул от неожиданности, а вместе с ним подпрыгнули и мужики.
– А там еще кто? – заорал Мирон, вскидывая ружье. – Вылезай, мать-перемать! Не посмотрю, черт ты, или леший, или дьявол сам!
Он выругался снова. Щелкнули взведенные