Моя любимая бабушка и эта вредная старуха? Ничего общего!
Дознание превращается в пустую формальность. Если бы не ядовитая заноза в сердце – вообще чепуха.
Желая отвлечься от дурных мыслей, я поворачиваюсь к Широно. Новый слуга устроился в углу моего крошечного кабинетика, на полу, подстелив жесткую циновку. Придвинул к себе низенький столик, разложил письменные принадлежности, стопку листов бумаги и усердно работает кистью: записывает мою беседу с перерожденкой. Тушечницу с уже разведенной тушью он притащил от секретаря Окады, решив не тратить время на приготовление туши самостоятельно. Смотри-ка! Не к писцам побежал, к секретарю. Чудо из чудес! Раньше я ни на миг не усомнился бы, что наш секретарь скорее даст отрубить себе правую руку, нежели поделится с кем-нибудь своей драгоценной тушью. Похоже, Барудзироку Широно (фамилия! у каонай! с ума сойти…) пользуется в управе определенным уважением.
Для безликого – немыслимое дело!
Ну да, пять лет при дознавателе Абэ. Будем честными, у Широно служебного опыта побольше моего. Если же учесть, какими делами занимался господин Абэ – и какими теперь занимается Торюмон Рэйден, весь такой красивый, с новой, купленной за казенный счет одеждой – опыт Широно мне очень даже пригодится. Главное, не вспоминать Мигеру, не сравнивать его с Мигеру, не хотеть со всей силой безнадежной, мучительной страсти, чтобы он превратился в Мигеру…
Я знаю, что бывает, когда человека охватывает страсть, способная вытеснить все остальные чувства. Полагаю, Широно, ты тоже это знаешь. Как ты и уместился-то за этим столиком? С твоим ростом, телосложением? Записи можно не проверять – вряд ли я найду там хоть что-то, к чему можно прицепиться, попенять тебе за нерадивость, скверный почерк или отсутствие должного усердия. Я постараюсь к тебе привыкнуть, Барудзироку Широно. Очень постараюсь.
Но извини, обещать не могу. Вот и сейчас: вспомнил, как Мигеру скрипел гусиным пером, выводя заморские каракули, и сердце защемило. Чему там должно быть подобно сердце самурая? Сухому дереву? Стылому пеплу?
Плохой из меня самурай.
– …делаете из тонких ломтиков тофу мешочки, обжариваете в масле. Будьте осторожны, они крошатся. Ва́рите мешочки в разбавленном соевом соусе и сладком рисовом вине. День храните в доме, три дня на холоде. Пусть впитают аромат…
– Мешочки?
Заявитель что-то бормочет. Масло, рисовое вино. Я не слушаю. Или слушаю? Хочется есть, очень хочется есть. Живот прилип к спине, кричит: наполни! Не глядя, я хватаю оставленный про запас колобок.