***
С трудом собрав матросов по притонам (которые выглядели как обычные жилые дома), они покинули гостеприимный городок. Едва шхуны вышли из гавани, их капитаны приказали поднять пушки, так как дальнейший путь лежал в узких проливах между островами, с каждого из которых на них могли напасть. Кто его знает, городок наверняка кишел осведомителями, а Тропинин и Яшка по первому времени не доверяли и Мамуну.
Целый день ушел на лавирование между островами, наконец к вечеру корабли вышли в широкий пролив.
Следующие несколько дней Мамун давал советы, Вэнь переводил, Яшка принимал решение, а кто-нибудь из матросов передавал указания на «Мефодий».
Где-то следовало держаться ближе к юго-западному берегу (то есть к острову), где-то к северо-восточному (то есть к материку), где-то приходилось сбавлять ход, чтобы оказаться на траверзе очередного городка среди ночи и не попасть на глаза рыбаков. На первый взгляд пролив выглядел достаточно широким даже для парусника, но Мамун утверждал, что рядом с берегами много подводных камней. И разумеется, никакие буйки или створные знаки фарватер не обозначали. Хотя основная опасность исходила всё же от людей, а не от моря. Поэтому в первый же день перехода Мамун посоветовал нарисовать на парусах продольные полосы, чтобы издали шхуны можно было принять за джонки.
Яшка идею воспринял с энтузиазмом, поступив даже хитрее. На борту имелся набор парусов с латными карманами, куда вставлялись шесты на манер шпринтова, с упором в мачту. Их он и использовал. На нос натащили всякого хлама, часть бушприта обернули штормовым парусом с завернутыми в него пустыми бочками, корзинами, всё это перевязали канатами, точно сверток с подарком, так что издали он стал походить на продолжение корпуса. Похожий трюк проделали на «Мефодии». Затем корабли разошлись, и Яшка смог оценить принятые меры со стороны.
– Пойдет, – решил капитан.
Джонками они, конечно, выглядели лишь в сумерках, но именно сумерки считались здесь самым опасным временем. На ночь приходилось убавлять паруса, чтобы случайно не оказаться на прибрежных скалах, а медленный ход делал корабли лёгкой добычей. Поэтому вечером усиливались вахты, снаряжались фальконеты, поднималась из трюма пара пушек.
В одну из тревожных ночей они прошли местную столицу – город Малакка, давший название проливу, реке, полуострову и стране. Хотя возможно всё обстояло наоборот, и город получил имя от местности или народа. Тропинин не был силён в этимологии.
Самое оживленное (и узкое) место пролива шхуны проходили особенно скрытно. Погасили топовые огни, лампы и даже пушечные фитили. С палуб убрали всё светлое, и по предложению Мамуна, добавили сажи на паруса. Тропинин