– И что же ты хочешь, прекрасная женщина? – спросил Пётр, произнеся последние два слова по-русски, – Золото? Мир под ногами? Путёвку на острова?
– Я была бы не против получить это всё, но мне нужно кое-что большее, – шептала она на ухо мужчине.
Пётр улыбнулся, понимая, чего же так желает брюнетка рядом с ним. Как там её зовут? Они вообще представлялись или просто присоединились к ним с Томасом? Павлов достал смартфон, собираясь вызвать такси до дома. Та, о ком он забыл, смотрела на него. Она смотрела на него из прошлого, сверля пустыми глазами.
– Ой, а у тебя уже есть подружка? – сразу затрепетала девушка рядом, – А она не будет против, что мы с тобой так близко общаемся?
– Прости?
– Или у вас свободные отношения? – продолжала подкидывать новые варианты брюнетка.
– А-а-а, – протянул Пётр, заливаясь пьяным смехом на весь бар, – Ты действительно подумала, что мы поедем ко мне? Вдвоём? Девочка, – он погладил её по щеке, – Я поеду домой один. Спасибо за прекрасную компанию. Приятного вечера, Томас!
Он вышел. Его разгорячённое тело даже не ощущало ночной холодный воздух. Недалеко от мужчины стояла компания, где каждый затягивался сигаретой. Павлов попросил сигарету и себе. Тяжёлый дым после первого вдоха осел в лёгких, но как же легко от этого становилось! Лучше всякой медитации и дыхательных практик. Пётр забыл, когда сознание отключилось. Он помнил только обрывки его пути до дома. Как шаркал ногами и перебегал от дерева к дереву. В это время людей было мало, но, кажется, он кого-то встретил. Беспокойный женский голос окутывал его. Прохладные руки касались горящих щёк. Мир кружился, и опора окончательно пропала из-под ног. Он слышал только голос, просящий не уходить. Не оставлять.
13
Произошедшее ночью стёрлось из памяти Павлова. Тёмное затягивающее забытие овладело его разумом, и вся ночь пролетела, не успел бы Пётр назвать своё имя. Но сладкое безмятежное состояние продолжалось до того, как мужчина ощутил первые признаки пробуждения. Первым признаком была головная боль, которая сжимала мозг, словно щипцами для прессовки чеснока. Вторым – тошнота. Несмотря на то, что эти два чувства Пётр различил быстрее остальных, остальные побочные эффекты алкоголя смешались в общую слабость. Павлов постарался открыть опухшие глаза. Ядовитые солнечные лучи были перекрыты плотными синими шторами, которые Пётр не узнал. И списал это на похмелье. Через маленькие щёлочки опухших век виднелись абстрактные картины. Справа стоял мольберт с такой же, но незаконченной, картиной. Это точно была не его комната. Он никогда не увлекался живописью и уже точно никогда бы не повесил такие «шедевры». Или вчера он был настолько пьян, что поменял свои взгляды на подобное? В таком случае, Пётр многого о себе не знал…
Мужчина попытался встать, но его вестибулярный аппарат решил устроить выездную карусель, не выходя из