– Это же я! Ты нарисовал меня! Хатю увидеть!
Набросившись на мальчика со спины, малышка так и норовила вырвать из его цепких ручонок альбом, дабы получше разглядеть рисунок. Но юный художник, у которого сердце в пятки ушло, тут же прижал его к груди и как мог старался отстранить от себя приставучку.
– Пусти, говорю!
– Ну покажи, пожа-а-а-луйста! – взмолилась девочка.
– Ни за что!
– Но ведь ты нарисовал меня – я имею права взглянуть!
– И вовсе я рисовал не тебя… – пуще прежнего смутился мальчик, когда девочка повисла у него на шее.
А когда проказница, ни с того ни с сего поцеловала его в щеку, тот окончательно потерял дар речи и всяческое желание упираться. Чем и не замедлила воспользоваться девочка. Схватившись в альбом обеими ручонками, она, звонко смеясь, кинулась со всех прочь от художника. Мальчик, быстро осознав, что его провели, грозя ей вслед кулачками пустился в погоню, прекрасно понимая, что отныне его Секрет раскрыт…»
Первой в череде ярких, наполненных жизнью и красками счастья, было именно это воспоминание – самое дорогое его сердцу. Оно не раз выручало паренька и заставляло не сдаваться, но не теперь.
Только раз погрузившись в него, словно в омут с головой, юношу обуяла мелкая дрожь во всем теле. А в сердце, словно холодный клинок вонзили по рукоять. Дыхание резко перехватило, глаза от ужаса расширились в разы. А через мгновение очередные видения утянули юношу в прошлое…
«Наслаждаясь прекрасным видом на город с высоты смотровой башни, предавались мечтам мальчик и девочка. Сидя на каменном парапете, свесив ножки, чуть соприкасаясь ладонями, они не сводили завороженного взгляда с горизонта. Там вдали, у реки заходило солнце, озаряя всю округу прекрасным теплым нежным светом.
Детские сердца пели в унисон и готовы были выпрыгнуть из груди от чувств, которым их хозяева еще не знали имени.
– Скажи мне, Флавио, какова твоя мечта?! – первой нарушила молчание девочка.
– Моя?! – резко очнулся мальчик. – Даже и не знаю… Наверное – чтобы Мир, которым мы имеем счастье наслаждаться здесь и сейчас – царил всюду. И чтобы никто и никогда не знал горя и несчастья…
– Ха-ха-ха, – звонко засмеялась малышка, озорно поглядывая на мечтателя, которого подобная реакция смутила.
– Не вижу здесь ничего смешного, – буркнул он себе под нос.
– Мир во всем Мире – значит?! Ты неисправимый фантазер…
Заметив резкую перемену друга, она вдруг осеклась и прикусила свой длинный язычок.
– Прости, я вовсе не желала обидеть тебя…
– Да я и не обиделся, – нахмурил брови мальчик, по лицу которого можно было прочесть всё, что он думает.
Сложив руки на груди,