– И…? – подгонял его Игорь.
– Не она это была! – восхищенно произнес Олег. – Бабка мне сказала, что пути Господни неисповедимы, и нельзя свои планы принимать за божьи. Если знак был, то все сбудется, вот только где, с кем и как, знает лишь Творец.
– То есть…?
– Вот и я сначала не понял. А на следующий день пошел к своему корешу на разборки. Левые, конечно, разборки из-за шлю… прошу прощения, Игорь Георгиевич…
– Продолжай! – Ридгер не знал, как ускорить повествование и нервничал, теряя терпение.
– Ну вот… Мы, конечно, с ним повздорили, а потом решили, что не дело из-за бля… то есть, женщины, ссориться, и отправились в бар – знаете на Кутузовском английский пивняк?
– Знаю, знаю! Ты по делу говори!
– А там я познакомился с Ольгой. Я лучше нее вообще никого не встречал, влюбился и понял – это на всю жизнь. Про эту… забыл, как будто ее не было. Даже страшно подумать, что все могло сложиться иначе, и я бы с ней не встретился. Ведь она на следующий день из Москвы собиралась уезжать. У нее с институтом проблемы были, да и на личном фронте… Получается, права была бабка – пути Господни неисповедимы!
Ридгер откинулся на спинку сиденья. Рассказ Олега не оправдал его ожиданий. Разбираться в божьих замыслах у него не было ни времени, ни желания. Да и в Бога он верил где-то в глубине души, и только когда это было ему выгодно. Он вообще был разочарован тем, что так понадеялся на мнимый знак, который пока ничего хорошего ему не принес.
– На бога надейся, а сам не плошай, – пробубнил он себе под нос.
Олег молча пожал плечами.
Но все же в сознании Игоря, где-то в самом потаенном его уголке, мелькнула микроскопическая, но радостная мысль – все не так плохо, как ему кажется, – укрепившая его решение не предпринимать поспешных действий.
Машина остановилась в переулке, прилегающем к пешеходному Арбату.
– Жди здесь, – отдал распоряжение Ридгер и вышел из автомобиля.
Он подошел к подъезду дома… Остановился… Задумался… Осмотрелся. Никого в пределах видимости не было, кроме праздно прогуливающейся пожилой парочки. Ридгер открыл дверь и зашел внутрь.
Старый подъезд выглядел солидно: длинные лестничные марши, узорные кованые ограждения с массивными перилами, широкие площадки между пролетами, окна с арочными сводами, цветы на подоконниках. На третьем этаже он остановился перед деревянной дверью, покрашенной простой коричневой краской. Она, как уродливое родимое пятно на белоснежной коже юной девицы, портила все впечатление респектабельности.
«Старая масть не гнется под натиском времени!» – подумал Ридгер и поднес