He spoke with bitterness (он говорил с горечью), and, having said thus, relapsed for some minutes into silence (и, сказав это, на несколько минут погрузился в молчание; to relapse – впадать /в какое-либо состояние/). Presently he raised his head from his hands (вскоре он выпрямился: «поднял голову со своих рук»), and added, with an altered voice and manner (и добавил, изменившимся голосом и в другой манере),
‘I, sir, paused, investigated, believed (я, сэр, колебался, исследовал, поверил; pause – пауза, перерыв; замешательство, колебания), and was not ashamed to state my convictions to the world (и не постыдился изложить миру свои убеждения; to state – заявлять; формулировать; излагать). I, too, was branded as a visionary (я тоже был заклеймен как мечтатель; visionary – мечтатель; выдумщик, фантазер), held up to ridicule by my contemporaries (выставлен на посмешище моими современниками; to hold up – выставлять, показывать; to ridicule – осмеивать; поднимать на смех), and hooted from that field of science in which I had laboured with honour during all the best years of my life (и был изгнан из той отрасли науки, в которой я пользуясь уважением/честно трудился на протяжении лучших лет своей жизни; hoot – крик совы; гиканье; to hoot – гикать, улюлюкать; прогонять, изгонять с гиканьем; honour – слава, почет, честь; почтение, уважение; благородство, честность). These things happened just three-and-twenty years ago (это случилось как раз двадцать три года назад). Since then, I have lived as you see me living now (с тех пор я живу так, как вы сейчас видите), and the world has forgotten me, as I have forgotten the world (а мир забыл меня, как я забыл мир; to forget). You have my history (вы знаете теперь мою историю).’
‘It is a very sad one (очень печальная история),’ I murmured, scarcely knowing what to answer (пробормотал я, едва представляя, что тут можно сказать; to know – знать; to answer – отвечать).
‘It is a very common one,’ he replied (вполне обычная история, – ответил он; very – очень). ‘I have only suffered for the truth (я только пострадал за правду), as many a better and wiser man has suffered before me (как многие лучше и мудрее /меня/ пострадали до меня).’
‘I, sir, paused, investigated, believed, and was not ashamed to state my convictions to the world. I, too, was branded as a visionary, held up to ridicule by my contemporaries, and hooted from that field of science in which I had laboured with honour during all the best years of my life. These things happened just three-and-twenty years ago. Since then, I have lived as you see me living now, and the world has forgotten me, as I have forgotten the world. You have my history.’
‘It is a very sad one,’ I murmured, scarcely knowing what to answer.
‘It is a very common one,’ he replied. ‘I have only suffered for the truth, as many a better and wiser man has suffered before me.’
He rose, as if desirous of ending the conversation (он поднялся, словно желая положить конец беседе; desirous of smth. – желающий, жаждущий /чего-либо/), and went over to the window (и подошел к окну).
‘It has ceased snowing,’ he observed, as he dropped the curtain (снег перестал, – заметил он, опустив штору; drop – капля; to drop – капать; ронять; бросать), and came back to the fireside (и вернулся к камину).
‘Ceased!’ I exclaimed, starting eagerly to my feet (перестал! – воскликнул я, живо вскочив на ноги; to start – начинать; стартовать; вскакивать). ‘Oh, if it were only possible (о, если бы только это было возможным) – but no! it is hopeless (но нет, это невозможно; hopeless – безнадежный; невозможный, невыполнимый). Even if I could find my way across the moor, I could not walk twenty miles tonight (если бы даже я смог найти дорогу через пустошь, я не в состоянии пройти пешком двадцать миль этим вечером).’
‘Walk twenty miles tonight!’ repeated my host (пройти пешком двадцать миль! – повторил мой хозяин). ‘What are you thinking of (о чем вы /только/ думаете)?’
‘Of my wife,’ I replied, impatiently (о моей жене, – нетерпеливо ответил я). ‘Of my young wife (о моей