Николь удивилась, когда он захлопнул за собой дверь кабинета и последовал за ней в холл.
– Мне позвонили с жалобой на тебя, – тихо произнес он, – что не слишком меня радует.
– И что за жалоба? – спросила Николь, перебирая в уме все, из-за чего мог рассердиться отец.
– Это касается Даниэля Жиро. Ты правда позавчера угрожала ему ножом? Откуда у тебя вообще нож?
Щеки Николь вспыхнули. Этот негодяй не удержался и наябедничал.
– Все было совсем не так, – ответила Николь, заводя волосы за уши. – Именно он вынул нож. И порезал мне щеку! Вот, посмотри! Я тут ни при чем!
– Он совсем мальчишка, к тому же тихоня.
– Просто прикидывается таким…
– Я не позволю, чтобы моя дочь вела себя как разбойница, – резко прервал ее отец. – Ты должна написать письмо и извиниться.
– Те мальчишки угрожали Иветте. Парнишка такой же расист, как и его отец.
– Но ты поступишь так, как я тебе сказал. Может, его отец и расист, но он комиссар полиции и пустил бы дело дальше, не будь он моим знакомым.
Отец махнул рукой на двор:
– Если затеваешь игры с ножом, лучше перережь глотки этим проклятым птицам.
Он крутанулся на каблуках и зашагал в кабинет.
Николь прислушалась к звукам из открытого окна. Чуть позже она услышала, как отец проводил посетителя и вернулся в сад. Его шаги стали громче, затем стихли. Николь увязалась следом и увидела отца на скамейке, лицом к цветущему пруду. В воздухе витал сладковатый аромат. Отец обхватил голову руками, словно предаваясь размышлениям, но в следующую секунду посмотрел наверх, сорвал с куста розу, понюхал, затем бросил цветок на дорожку и растоптал.
Их с отцом взгляды сильно расходились, как и темперамент, но Николь понимала, что он искренне переживает из-за волнений в стране. Отец не решался назвать это войной, хотя все уже знали, что бои ведутся на подступах к Ханою.
В воздухе маячила мошкара, скользили по саду тени, шуршала на легком ветерке листва. Николь смотрела, как раскачиваются широкие ветви смоковницы, как кружат над поляной у пруда птицы. Над водой повис легкий туман. Девушка собрала букет диких маргариток и поболтала по-вьетнамски с садовником, пока тот поливал кусты гортензии.
Отец заметил Николь и подозвал к себе. Подвинулся, освобождая место на скамье.
– Прости, что нагрубил. Я рад, что ты приняла предложение насчет магазина.
– И ты прости мою неблагодарность. – Николь помедлила. – Папа, можно кое о чем спросить?
– Конечно.
– Правда, что Вьетминь близко подошел к Ханою?
– Почему ты это спрашиваешь? – Отец пристально посмотрел на нее.
– Ходят разные слухи. Лиза слышала о взрыве в старом квартале. А ты был слишком занят.
– Глупости. Если Вьетминь и найдет поддержку у жителей деревень, им никогда не одолеть французскую армию. – Отец достал из кармана пиджака газету. – Видишь, о бомбе тут ничего не пишут.
Николь