– У него и махорка с собой была.
Дед хихикнул:
– Дворовый то. Зимой они спят, а таперича хозяйствуют. Ты его не обижай, он мирный.
– Он мне про хитку сказал, только не стал объяснять. Она такая неприятная, будто неживая! Как из ужастика.
– Из него и есть. Ты не смотрела в глаза ей? Не стучала в окошко?
– Н-нет.
– Пойдём до меня, Анька. Бабка ужин справила, поджидает. Там и поговорим.
…
– Ты пошто так долго шлялся, хрен старый! – накинулась на деда хозяйка. Завидев же Анну, примолкла, удивилась. – Анна?! Откуда взялась?
– По деревне бродила. К Оне попасть хотела.
– Как же это… – враз запричитала бабка. – Нельзя сейчас к ней. Неуж не сказал никто?
– Как же. Говорили. Только она всё одно по-своему сделает. Недаром Оня к ней прикипела.
Ужинать Анна не стала. Когда расселись у стола, попросила только попить.
Хозяйка налила ей густо-розового ароматного морса:
– Это из жимолости. Пользительный очень!
И под смачное дедово чавканье, завела рассказ:
– Не уполномочена я чужую историю сказывать, да ты ж настырная, опять куда влезешь по незнанию. Внучка Онина очень на тебя походила – шустра была, вечно шмыгала везде, никого особо не слушала.
– Почему её лес забрал?
– Может и лес… Она с подружками на русальную неделю туда отправилась. В самое опасное время. Отбилась ото всех да заблукала, на древяниц вышла, в хоровод к ним попала.
– Древяниц?
– Вроде русалок они. На деревьях проживают.
Оня как узнала про то – вызволять кинулась. Она ж знаткая. Обряд провела, после схитрила – попросила у нечисти для внучки отсрочки. Уговорилась, что приведёт в лес, когда та заневестится. Дерево же, возле которого внучку нашла, запомнила. И всё думала потом, как отвести напасть? С подружайками собирались, мараковали всяко – только зря. Внучка тем временем подрастала… И решилась тогда Оня на нехорошее. Подрядила зимой мужичка, попросила то дерево срубить. Сказано – сделано.
Только внучка с той поры дурна стала. Уставится в одну точку и лопочет что-то, вроде с кем-то разговор ведёт. Иногда находило на неё, бросаться на всех принималась… Намучилась с ней Оня. Но не жалилась, терпела. А как лето пришло, аккурат на Троицу, девчонка и ушла.
С того времени каждый год возвертается. Перед зелёными святками как раз. Год от году всё страшнее делается, ничего человеческого не осталось.
Шмыгнет в комнатку свою и давай ходить! От стены – к стене, от стены – к стене. Как заведённая.
Перебудет время и назад.
– Она тоже древяницей стала?
– Хиткой. Древяницы в отместку хиткой её обратили. В старом омуте живёт, что на самой границе.
– Вы говорите – внучка. По имени не называете.
– Нет у неё больше имени. Прозванье только осталось – хитка!
Часть 3
Утром дед навестил Грапу – успокоил, что у них Анна и ещё спит.
А когда поведал, что к Оне попасть пыталась и хитку видела – испугалась Грапа, за сердце схватилась:
– Неуж,