Получилось, что Кота буквально втолкнули в комнату. Но сама княгиня входить внутрь не стала. Распорядилась из коридора:
– Алевтина, займись мальчиком. Помыть, тряпки его выкинуть. Александра!
– Я, госпожа, – вперед выступила женщина чуть постарше остальных.
– Мишина одежда должна подойти… Олегу. Займись, отбери… ну, посмотришь.
– Что-нибудь из ненужного, ношенного, – понял Олег, – и на этом спасибо. Причем, спасибо – без всякой иронии.
– Ольга, – продолжила Наталия Николаевна, отыскав взглядом присевшую в книксене чуть полноватую девушку; курносую, веснушчатую, с пшеничного цвета волосами, – Олег… Георгиевич кушать пока будет здесь.
Как припечатала. Теперь уже весь десяток склонился пониже. И лишь главное действующее лицо, Олег Георгиевич Котов, стоял неподвижно, повернувшись к дверям, и не отводя взгляда от княгини. Ну, и та уставилась на парнишку, словно в гляделки задумала поиграть. А Олег, как маленький оборванный звереныш, так и не опустил голову. Вплоть до того момента, как Наталия Николаевна хмыкнула, улыбнулась чуть добрее, чем ожидал сам Кот, и ушла, ловко повернувшись на каблуках.
А Олега завертело в бурном водовороте событий. Он практически не заметил, как оказался голым, в огромной ванной, где с его нынешними размерами вполне можно было плавать. Но кто бы ему дал?! Алевтина – приятная на вид женщина возрастом примерно тридцати лет, поймала мальчика за руку, поставила его перед собой – так что он оказался по пояс в воде – и принялась сдирать с него кровь и грязь, чуть ли не вместе с кожей. Настолько жесткой была мочалка. А еще она наклонилась так, что Кот своим уже вымытым носом буквально уткнулся в достаточно скромный вырез форменного платья. А скрывать там было чего! Олег заерзал ногами под водой, благо она стала грязно-бурой, и скрывала много чего. В том числе и скромное достоинство парнишки, которое никак не отреагировало на такие близкие прелести. И не удивительно – в шесть-то лет. Олег и вздохнул, успокаиваясь, и в то же время подосадовал; неизвестно чему, в общем-то.
А Алевтина уже тянула его кверху, к не менее жесткому полотенцу.
– Не думаю, что сам князь, да и княгиня вытираются подобным образом. И чем