– Черная Айя, – негромко перебила ее Суан. – Вот что леденит твою кровь, точно тебе под юбку засунули щуку-серебрянку. Кто может с уверенностью сказать, есть среди нас Черные или нет? И кто может сказать, на что способна Черная сестра?
Шириам бросила на Суан еще один тяжелый взгляд, но спустя мгновение силы, казалось, оставили ее. Точнее, она была все еще напряжена, но что-то в ней изменилось. Взглянув на Эгвейн, она с явной неохотой кивнула. Судя по тому, в какую кислую гримасу сложились ее губы, Шириам и на этот раз попыталась бы увильнуть от ответа, если бы не настойчивость Эгвейн. Теперь уже большинство сестер в лагере верили в существование Черной Айя, но после более чем трех тысяч лет отрицания этого факта сама мысль о Черной Айя у всех вызывала тошноту. Даже уверившись в этом, почти все сестры старались в разговорах обходить болезненную тему.
– Вопрос в том, мать, – продолжала Суан, – что произойдет, когда Совет узнает правду. – Она, казалось, по-прежнему просто размышляла вслух. – Не думаю, чтобы хоть одна восседающая приняла в качестве оправдания то соображение, что ее не поставили в известность, так как она могла оказаться сторонницей Элайды. Или тем более принадлежать к Черной Айя… Да, полагаю, они будут очень недовольны.
Лицо Шириам слегка побледнело. Удивительно, что оно не стало мертвенно-бледным. Недовольны – это еще очень мягко сказано. Да если все выплывет наружу, Шириам столкнется с чем-то гораздо большим, чем недовольство.
Сейчас было самое время развить достигнутое преимущество, но Эгвейн пришел на ум еще один вопрос. Если Шириам и ее подруги отправили в Башню… кого? Не шпионов, нет. Может, хорьков, из тех, которых запускают в дом, где водятся крысы? Если Шириам отправила этих своих хорьков в Белую Башню, может?..
Внезапная резкая боль, возникшая в дальнем уголке сознания, заставила Эгвейн забыть обо всем остальном. Хорошо, что это было не ее собственное ощущение, а лишь отблеск чужого, иначе бы она, наверно, просто оцепенела. Но даже сейчас она вытаращила глаза от шока. Мужчина, который мог направлять Силу, прикоснулся к ошейнику на шее Могидин; никаким другим образом ни один человек вмешаться в эту связь между ними не мог. Эгвейн почувствовала боль Могидин и еще что-то… непонятное. Надежда. А потом все исчезло – и то отражение чужого сознания, и чужие эмоции. Ошейник сняли.
– Я… Мне нужно на свежий воздух, – еле слышно выдавила из себя Эгвейн. Шириам начала подниматься, и Суан тоже, но Эгвейн взмахом руки заставила их остаться на местах. – Нет, я хочу побыть одна, – торопливо добавила она. – Суан, выясни все, что Шириам известно о хорьках… О Свет, то есть о тех десяти сестрах. – Обе уставились на нее, но, благодарение Свету, ни одна не последовала за ней, когда Эгвейн сорвала с крюка фонарь и торопливо выскочила наружу.
Негоже Амерлин бегать, и все же она шла очень быстро, почти бежала, подобрав свободной рукой юбку-штаны. С безоблачного неба лился