Положив руки по сторонам от своей пачки бумаг, Шириам сердито взглянула на Чезу. Она никак не могла взять в толк, почему Эгвейн позволяет своей горничной присутствовать на деловых совещаниях и уж тем более болтать всякую чушь. Конечно, ей никогда не приходило в голову, что присутствие Чезы и ее болтовня невпопад, выводившая Шириам из себя, часто оказывались исключительно кстати, помогая Эгвейн отклонить совет, который был ей не по душе, или отложить принятие решений, которые она не хотела принимать. Конечно, Чезе подобные мысли тоже никогда не приходили в голову. Она с виноватой улыбкой вернулась к штопке, время от времени шепча что-то себе под нос.
– Если мы продолжим, мать, – холодно сказала Шириам, – то, может быть, закончим еще до рассвета.
Взглянув на следующую страницу, Эгвейн потерла виски. Чеза, наверно, права в отношении света. Она почувствовала приближение очередного приступа головной боли. К тому же на этой странице вполне мог оказаться детальный расчет, из которого следовало, что деньги кончаются. В книгах, которые она читала, никогда не упоминалось о том, как много денег требуется на содержание армии. Скрепленные вместе листки оказались записками от двух восседающих, Романды и Лилейн, предлагающих платить солдатам реже, то есть фактически меньше. Вряд ли это на самом деле можно назвать предложением, точно так же как сами Романда и Лилейн вряд ли были просто двумя восседающими в Совете. Практически все остальные восседающие так или иначе шли у них на поводу. Пока единственной восседающей, на которую могла рассчитывать Эгвейн, была Делана, и то не в полной мере. Романда и Лилейн редко бывали в чем-то согласны друг с другом, однако вряд ли они могли предложить что-нибудь хуже этого. Некоторые солдаты присягали, но большинство были обычными наемниками и воевали за деньги и в расчете на возможность пограбить.
– Солдатам нужно платить, как прежде, – пробормотала Эгвейн, скомкав обе записки. Она не собиралась допускать, чтобы ее армия растаяла. Или занялась грабежом.
– Как прикажешь, мать. – Глаза Шириам вспыхнули от удовольствия.
Она, несомненно, понимала все трудности, вытекающие из такого решения, – любой, кто