У меня начались проблемы со здоровьем, как оказалось, климат был мне вреден. Иногда я начинала задыхаться. Заниматься мной было некому, пока родители работали, я сидела дома одна, соседи присматривали, а в обед прибегала мама.
Один раз ко мне во дворе подошла незнакомая, очень красивая тетя. Она спросила: «Твой папа – Костя?» Я сказала: «Да». Она долго и с интересом разглядывала меня и подарила мне шоколадку. Я никогда раньше не ела шоколад и не знала, что это такое, принесла его домой, а вечером показала маме. Соседка «доложила», что видит здесь эту девушку не впервые. Мама промолчала и ничего не сказала отцу.
Из той жизни я еще запомнила гуляш в стеклянной банке. Мне было почему-то смешно, что так называют лапшу с мясом. Мама разогревала его на керосинке, было очень вкусно. Помню, как мылись в бане, но это случалось редко, так как было плохо с водой и отоплением. Мужчины и женщины мылись в одном зале, отделившись только тряпичной занавеской.
Мама добилась разрешения, чтобы к нам приехала ее старшая сестра – это называлось «выписать» к себе – на рабочие карточки. Отец устроил ее к себе на завод. В Москве наша семья – бабушка, дед и три другие маминых сестры – голодали. От голода они слабели, а на работу все равно надо было ходить. Продукты им выдавали по карточкам служащих, по которым полагалось меньше, чем по рабочим.
Мама и тетя Оля, как могли, откладывали продукты, собирали посылки и отправляли в Москву. Бабушка потом рассказывала, как однажды утром они встали – а есть нечего, просто совсем ничего нет. И вдруг – почтальон, посылка из Алма-аты. А там – крупы, сахар, банки с консервами. Бабушка плакала от счастья, для них это стало настоящим чудом.
А мне становилось все хуже. Я помню, как мама переживала и ходила со мной по врачам. Врачи говорили, что надо возвращаться в среднюю полосу, но добиться перевода в Москву было почти невозможно. Однако маме моей это удалось. Тайком от отца она обивала всевозможные пороги, и один большой начальник пожалел нас, выдав необходимые документы.
Помню, какой скандал устроил отец из-за нашего отъезда – он не желал отпускать маму. Он был так зол, что даже не проводил нас на поезд. Мама не могла забраться в вагон с вещами и ребенком на руках, все лезли вперед нас. Наконец, один мужчина подсадил нас в последний момент, но чемодан и все сумки остались на перроне. Зато я спасла свою любимую тряпичную куклу, я так вцепилась в нее, чтобы никто не смог отнять, и держала так всю дорогу. У нас не было с собой даже еды, и люди в поезде подкармливали нас несколько дней. Мамина сестра с нами не поехала, она всю войну проработала там и вернулась только после победы.
Отец так и остался жить в Алма-Ате. Мама его не простила. Он писал ей письма, писал даже деду. Дед жалел его, но мама все равно подала после войны на развод. Отец потом женился второй раз, а мама так замуж и не вышла. И, хотя я