Игорю показалось, что он никогда не видел жену такой прекрасной. Его сердце, растревоженное вчерашним скандалом, безудержно рвалось к ней, и Игорь вдруг понял, что несмотря на прожитые вместе годы, почти ничего не знает о внутреннем мире жены. Осознавая, насколько непрочной может оказаться нить любви, что связывает их, он почувствовал, как легко они могут потерять друг друга. Переполненный болью и нежностью, Игорь осторожно поправил прядку волос на милой головке и встал с кровати, стараясь не разбудить жену.
По дороге на кухню, Игорь заглянул в комнату дочери. Леночка спала, разметавшись на кровати. Ее одеяльце сползло на пол, и Игорь поднял его, нежно укрывая дочку. Он улыбнулся от переполнявшей его любви, и пообещал себе, что сделает все, чтобы эти два самых дорогих ему человека были счастливы, пока бьется его сердце.
Вчерашний скандал вдруг стал далеким и неважным, словно торнадо, пронесшийся на другом конце света. Все ссоры были там, в другом мире, а здесь разве может быть что-то важнее, чем любовь жены и дочки? Да, кто бы ни пытался поссорить их и очернить в глазах друг друга, разве сможет он разрушить их семью?.. И в это момент Игорь с внезапной болью осознал, что, да, сможет! Вчерашние слова Виктории запали в его душу и, словно смертельный яд, отравили его сердце.
– Ну, нет, дорогая! – пробормотал Игорь себе под нос, слепо глядя в стену. – Тебе не удастся поссорить нас с женой! Я с ней поговорю сегодня, и все встанет на свои места.
Тостер щелкнул, выплюнув из горячего чрева поджаренные кусочки хлеба. Игорь удивленно посмотрел на него, словно позабыв, зачем он вообще пришел на кухню, и что здесь делает. Раздраженно хмыкнув, Мошкарев достал тосты, и принялся намазывать их сыром. Приемник, настроенный на волну «Русского радио», потешил мир очередной хохмой Фоменко, и Игорь улыбнулся. Хорошее настроение вновь вернулось к нему, и Мошкарев принялся свободной от чашки рукой настукивать на столешнице ритм зазвучавшей по радио песни.
– Весело тебе? – пронизанный болью голос, зазвучавший от двери, заставил Игоря поперхнуться.
Ольга стояла в дверях, прислонившись к косяку. Она зябко куталась в темно-синий махровый халат, спасаясь от прохладного утреннего ветерка, летевшего в открытое окно кухни. Ее лицо было искажено выражением боли и печали, приобретя отталкивающую мертвенную бледность. И все равно, она показалась Игорю прекрасной! Он встал из-за стола, и шагнул навстречу жене.
– Малыш, – проговорил Игорь, как можно мягче и нежнее. – Садись, я налью тебе кофе, а потом поговорим спокойно…
– Поговорим, конечно! – резко ответила Ольга, и быстро подошла к столу, увернувшись от протянутых рук Мошкарева. – И для тебя будет лучше, если ты мне все объяснишь внятно, и без сюсюканья.
– Даже так?! – ехидно воскликнул Игорь, но тут же понял,