Во время этих событий определением Военной коллегии по высочайшему указу Александр Суворов был вызван 28 октября из Новгорода в Петербург, «по прибытии <…> сдал в главной провиантской канцелярии письменные дела и деньги, а также представил бывшего при нем писаря»[94], ибо теперь все тем же указом назначен был он генерал-аудитор-лейтенантом и стал членом Государственной военной коллегии. Должность эта означала, что теперь он был заместителем главы военно-юридического, судебного ведомства российских вооруженных сил. Правда, на посту этом пробыл он всего 36 дней и по определению все той же Военной коллегии переименован был в премьер-майоры (со старшинством с 28 октября 1756 г.). А уже через два дня, 4 декабря, определен в пехотные полки команды еще одного новоиспеченного фельдмаршала из ближнего круга Елизаветы Петровны – А. Б. Бутурлина. Этот государственный муж представлен был к важному делу формирования третьих батальонов для полков действующей армии. Наконец-то наш герой получил задание, хоть косвенно, но делавшее его причастным к начинающейся войне.
Необходимо отметить, что за одиннадцать месяцев 1756 г. он продвинулся далеко по лестнице чинов: не командуя до сих пор строевым подразделением, он в начале года стал капитаном, а в конце был уже премьер-майором, перепрыгнув сразу через чин секунд-майора. Новый чин давал право командовать батальоном либо занимать ответственную должность в начальствующем штабе дивизии. И все эти перемещения и чинопроизводства – менее чем за год, тогда как при обычном течении службы на это потребовалось бы не менее 10–12 лет. У нас нет оснований сомневаться в его добросовестном инспектировании новгородских военных складов, но генерал-аудитор-лейтенантом пробыл он все-таки 36 дней, и вероятно, такой рывок в карьере и такие изящные служебные перемещения были бы невозможны, если бы не направляла его в эти месяцы сильная и опытная в карьерных изворотах рука его родителя. К счастью, родственная протекция в этот раз помогала достойному.
Пока русская армия «сражалась» с постыдным несовершенством своей военной администрации и чудовищным казнокрадством придворных любимцев, ее временному бессилию откровенно радовались два европейских монарха – Фридрих II и Людовик XV. Первый, естественно, потому, что ее отсутствие на театре военных действий облегчало его замысел молниеносного разгрома Саксонии