Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова. Борис Кипнис

остались незамеченными. Соковнин аттестовал своего ординарца отлично, и тот 8 июня 1751 г. был произведен в сержанты. Быть сержантом гвардии в те времена было почетно и требовало определенной светскости и представительности. Сержант уже не мог ходить по городу пешком, Г. Р. Державин, служивший в л. – гв. Преображенском полку, вспоминал, как он сам обязан был ездить в карете, запряженной четверкой[73], и это было не результатом чванства, а непременным требованием престижа гвардейского звания. В отставку гвардии сержант имел право выйти вторым офицерским чином по армии, как и унтер-офицеры, он имел право (а в известном смысле и был обязан) посещать придворные балы, концерты и маскарады. Не вызывает сомнения, что сержант Суворов посещал их, но все-таки главный интерес его лежал не в этой сфере. Служба привлекала его более всего, и именно по этой причине уже тогда сверстники-дворяне считали его чудаком. Об этом ротный командир говорил отцу Суворова, что сын:

      «сам напрашивается на трудные служебные обязанности, никогда ни для каких надобностей служебных не нанимает за себя солдат, а исполняет сам; любит учить фронту, причем весьма требователен, большую часть времени проводит в казармах; солдаты очень его любят, но все считают чудаком…»[74]

      Таким образом, его репутация «чудака», переросшая с годами в характеристику чуть ли не сумасшедшего, стала закладываться еще в юности. В чем тут усматриваем мы корень проблемы? Она в вечном столкновении человека одушевленного, служащего избранной им идее, с миром людей посредственных, обыкновенных. Они тоже служат идее, но она у них мелкая и пошлая: идея собственного преуспеяния за счет других. Идея карьеризма, прислужничества, скаредного накопительства, духовного и материального крохоборства, так прекрасно выписанная великим Гоголем в образах Чичикова, Собакевича и Плюшкина, органически враждебна идее служения, основанной на первенстве духовного над материальным.

      Действительно, юноша, который «губит» свои лучшие годы на изучение уставов, чтение толстых и скучноватых книг, на обучение сиволапых рекрутов фрунту, на разговоры с грубыми солдатами, для трезвомыслящих обывателей в гвардейских мундирах – бестолковый чудак.

      Постепенно серьезным отношением к службе, энергией, исполнительностью и сообразительностью он создал себе репутацию в глазах начальства. И в начале весны 1752 г. ему было дано важное поручение. 5 марта он получил за подписью канцлера графа А. П. Бестужева-Рюмина дипломатический курьерский паспорт, в котором значилось:

      «Божией милостью Мы, Елисавета Первая, Императрица и Самодержица Всероссийская и прочая, и прочая, и прочая. Объявляем через сие всем и каждому, кому о том ведать надлежит. Понеже предъявитель сего, нашей лейб-гвардии сержант Александр Суворов отправлен отсюда для наших дел в Дрезден и Вену, того ради Мы всех высоких областей дружелюбно просим и ото всех и каждого по состоянию чина и достоинства, кому сие предъявится, склонно желаем.

      Нашим же военным и гражданским