– Ну? – требовательно рявкнул он.
– Не узнаешь, Неждан? – ласково сказал Илья – Мы княжьи люди.
– Узнаю… Не получит теперь каган мою дочку. Принадлежит она теперь только господу нашему, Иисусу Христу.
– Еще нет, сотник – голос Ильи затвердел – И мы не за дочкой твоей пришли, а чтоб помочь детинец твой сберечь.
– Что мне теперь тот детинец! – вскричал Неждан – Да гори он огнем!
– Негоже так говорить – теперь Муромец угрожал – Ты лучше свое дело делай, а лекарь пусть свое делает.
– Я отсюда ни на шаг – Неждана не смутил тон Ильи – С места не сдвинусь… А лекарь… Что лекарь? На все божья воля.
Мне уже удалось немного взять себя в руки и не смотреть на тело под одеялом. Пришло время действовать.
– Пути господни неисповедимы – заявил я – И не тебе, сотник, решать, в чем божья воля. Ибо сказал Апостол Павел: «Не зная воли господней, слушай свое сердце».
Несчастный апостол ничего такого не говорил, но я очень надеялся, что сотник этого не знает. Вообще-то на Павла у меня были большие надежды. Насколько мне было известно, он, в отличие от других апостолов, не вещал отвлеченные истины, а изрекал скорее нечто обыденное и гуманное.
– Апостол… Павел… – он с трудом выдавливал из себя слова – Не знаю… Ладно, лечи!
Добрыня перестал меня удерживать и я, едва сдерживаясь, чтобы не бежать, степенно прошел к дальней стене. Сдерживая дрожь в руках, я отогнул угол одеяла и замер. Наконец-то я видел лицо своей возлюбленной не через электронные пикселы. Но сейчас это прекрасное лицо заставило мое сердце болезненно сжаться. Аня осунулась так, что натянулись скулы и заострился носик, а глаза, ее прекрасные изумрудные глаза, были затянуты пеленой. Широко открытые, они не видели ничего и смотрели мимо меня, мимо всех и мимо всего. И лоб и тонкая шея и хрупкие руки, все было бледно как лед и лишь щеки горели нездоровым, неестественным румянцем. У меня за спиной предупреждающе кашлянул Муромец. Опомнившись, я коснулся губами ее лба и отшатнулся: Аня горела. Вдруг она пошевелилась, выгнулась спиной и тихо прошептала: «Лёв! Лёв!». Эти, такие некогда желанные слова, вызвали у меня только ужас, с таким хрипом она их произнесла, тут же зайдясь в сухом кашле. Она дышала тяжело, часто и прерывисто, как будто что-то мешало ей вдохнуть глубоко. Не надо было заканчивать медицинской факультет, чтобы понять –