Лукаво посмотрев на подружку, я рассмеялась, видя, как начала подрагивать ее нижняя губа.
– Ну ладно, так и быть, давай посмотрим, что там за брошка такая.
И она вложила мне в руку удивительной красоты вещицу. Как только я взяла ее, то тут же сжала кулачок и тихо сказала:
– А теперь, Наденька, как бы ты меня ни просила, я тебе никогда ее не верну. Она настолько прекрасна, что я просто не смогу с ней расстаться.
Надин, довольная похвалой, ответила:
– Ну конечно, Наташа, я дарю ее тебе. Хочу, чтобы, любуясь ею, ты всегда помнила обо мне!
…Слова Наденьки оказались пророческими: действительно, всякий раз, когда я смотрела на эту брошь, сердце мое сжималось от боли. Больше всего на свете я жалела о том моменте, когда приняла ее… Но это было потом…
А сейчас мы наслаждались обществом друг друга, и она рассказывала мне о своем Василии, какой он удивительный и замечательный.
– Наташенька, я подозреваю, что он непризнанный сын вельможи, который некогда жил недалеко от нашего поместья. Правда-правда, ну что ты смеешься? Ходят слухи, что, прежде чем покинуть наши края, он оставил в деревне незаконнорожденного ребенка. Я думаю, что это и есть Василий. Я справлялась: по времени всё совпадает. Ты даже не представляешь, как хороши его манеры. Он обращается со мной очень галантно, как истинный кавалер. Такое можно передать только по крови, никак иначе. Он возил меня на прогулки и показывал чудесные сады… он прекрасно за мной ухаживал…
Я остановила ее и спросила:
– Надя, а что-то еще между вами было? Ну… кроме поцелуев? Скажи мне, не бойся. Ежели ты хочешь моей помощи, то, пожалуйста, будь со мной до конца откровенна.
Надин потупила взор, ее щеки зарделись. Я всё поняла и, в ужасе прижав ладони ко рту, ахнула:
– Неужто?! Надя… – подойдя к ней вплотную, я взяла ее руки и повторила. – Надя?! Неужели?! Когда это случилось?
Надин не смотрела мне в глаза. Отведя голову вбок, она упрямо глядела в пол и ничего не отвечала, часто и глубоко дыша. Я тормошила ее, но она не решалась вымолвить ни слова.
– Надя, ну что же ты молчишь? Говори!
Наконец она выдавила из себя что-то нечленораздельное, а потом заговорила… сбивчиво, всё время путаясь. Я вытягивала из нее признание по слову, по фразе.
– Мы гуляли в нашем саду, я осматривала новую лошадь, которую купил папенька… мы замерзли… Но я не хотела идти домой, и мы… зашли погреться в гостевой домик…
Из ее сбивчивого рассказа я поняла: в домике он наплел ей с три короба про великую любовь, про то, что они убегут из дома и найдут его влиятельного отца. Якобы он знает, где его искать… И никто более не посмеет мешать их счастью… они обвенчаются, и всё будет просто замечательно… И под эти разговоры он соблазнил ее, совратил, лишил невинности.
Еще