– Да не за что, я промахнулся.
Поболтали за семечками[26], имя свое он мне не сказал, в Хохляндии в розыске, потому и в Россию сбежал. Чего натворил, рассказывать не захотел, я особо и не спрашивал. Захочет, сам расскажет. Кличка у него Кудло, главным пушкарем у князя Всеволода числится. Показал мне свой арсенал, я чуть не расхохотался: два единорога, мортира и небольшая пушка для стрельбы каменной картечью – тюфяк. Я ему немало рассказал про артиллерию своего мира: про нарезной ствол, про снаряды и капсуль, про патроны.
Кудло был в полном восторге. Он даже дар связной речи утратил: только ойкал да айкал. Притащил мне какой-то пергамент, попросил нарисовать. Я, конечно, чем смог помог, только чертежник из меня тот еще. Но, надо сказать, Кудло все понял, пожал мне руку и побежал в сторону кузни. Кстати, слово «артиллерия» произошло от английского «лучник» – арчер.
Поболтался еще по двору, занятия себе не нашел и двинул к дому, там меня ждал обед. После обеда, как водится, заснул, с некоторой опаской. Но заснул без сюрпризов, проснулся как человек.
Так прошло еще два дня, бродил, болтал с местными. Кудло из кузни почти не выходил, с энтузиазмом колотил по багровому железу, что-то там мастерил.
На третий день ко мне зашли Осетр с Лехом, попросили пойти с ними. Пришли на майдан, и Осетр предложил с Лехом на кулачках потягаться: ну ясно – проверочка.
Лех особых ухищрений не использовал, шел вперед, нанося размашистые удары руками то слева, то справа, то снизу, ногой норовил пнуть в голень. Бокса он не знал, но когда промахивался, то раздавался звук, как будто розгой машут – вжик, вжик. А если я принимал удар на предплечье или плечо, все тело сотрясалось, и если бы не развитое за годы тренировок чувство равновесия, я бы наверняка оступился или упал.
Он очень быстро понял, как я нырком вниз ухожу от его бокового удара, и перестал проваливаться, да еще сразу стал бить другой рукой снизу. Я начал пыхтеть и задыхаться (все же пьянки и излишняя жратва не приводят в хорошую физическую форму). Я встретил его пару раз в корпус, в солнечное и в печень. Правда, результата особого это не возымело, Лех хоть и снял броню, но как будто сделан был из железа, только крякнул в ответ и стал бить чаще и быстрее, изнуряя меня. Я отвечал короткими прямыми и боковыми ударами, но в челюсть или в нос попасть не мог.
Удары мои, если и проходили, то вскользь, он мне в голову тоже ни разу не попал. Но ситуация в целом была угрожающей. Я ощущал, что устаю. Пот стал заливать глаза, несмотря на полотняную повязку, я стал реже отвечать Леху.
А он как заведенный наносил и наносил свои удары, как будто гвозди вколачивал, причем стал их наносить в одному ему известном порядке – то слева, то справа, то два подряд с одной стороны. Долго так продолжаться не могло, и я все-таки пропустил справа увесистую плюху, аж в глазах потемнело.
Но тут и Лех ошибся, руки опустил, видимо, посмотреть захотел, как я падать буду, и я тут же ему провел прямой в челюсть. И снова он меня удивил: поняв, что не успевает увернуться, он стал падать назад на спину, одновременно выставив вперед